В условиях нарастающего дефицита времени — Герасим сообщил, спустившись вниз, о приближающемся войске герцога Элиского, такая диспозиция была почти идеальной. Конечно не все будет гладко, у врагов обязательно найдется идиот новатор — любитель серьезных маневров, но с этим уже ничего не сделаешь, будем прорываться.
Я сообщил драконам о планируемом сражении именно на этой поляне и они начали спускаться. Серебряная драконов не видела, но хорошо чувствовала и снова занервничала. Пришлось приложить усилия по ее успокоению, пока один из зеленых драконов не наложил на нее заклятие спокойствия. Мне нравились мои новые поданные все больше и больше.
Чистые драконы развернулись в одну линию позади меня, готовясь снять плащи невидимости, а зеленые и золотой приземлились рядом со мной, вообще не собираясь без особой необходимости показываться. Творить волшбу можно и в плаще невидимости. В принципе показ чистых драконов тоже был сплошным донкихотством, но меня двигали и психологические расчеты. Если ее императорское величество Ангела испытала столь сильные чувства, только услышав о драконах, то что будет с обычными воинами и рядовыми феодалами? И что они будут рассказывать после проигранного сражения?
Я повалился на травку рядом с единорогом, показывая пример всем остальным. Драконы, я слышал по возне, тоже укладывались, намереваясь с большой пользой провести оставшееся время.
Войско герцога Элиского появилось ближе к вечеру. Впереди ехали разукрашенные рыцари, — на мой взгляд, сотни четыре — личная дружина герцога, состоящая, как и на Земле в средневековье из мелких феодалов — профессиональных воинов, для которых вся жизнь была сплошная война. За ними валила пехота — несколько тысяч, подсчитать я уже не успевал. Как и везде, это было мясо войны, набранное с бору по сосенке, они шли умирать.
Скомандовал всем быть на стороже, а сам взобрался на Серебряную. Она встала на взгорке, прямо по середине дороги и не заметить нас было невозможно. Ко мне подскакал дозорный с предложением от герцога Элиского освободить путь под угрозой быть растоптанным.
— Не могу, — сказал я почти сочувственно. — Я герцог Камприи и останавливаю вас на этом рубеже. Дальше можно пойти только в мертвом виде.
Дозорный искренне удивился, поискал за моей спиной спрятавшихся воинов, не увидел, хотя сама идея разыскать засаду была плодотворной, наполнился снисходительностью и удивлением — один лезет против войска — и ускакал, поскольку на этом его полномочия были исчерпаны.
Ему на смену явился граф де Ритуэн, более полномочный представитель герцога, чем первый, одной из задач которого, как я понимал, было распознать меня в непонятном путнике. Герцог Элиский был по своему человеколюбив и не хотел убивать случайного встречного.