Остальной вечер Дмитрий помнил смутно. Через некоторое время к ним присоединились привычные царевы собутыльники, в том числе иноземцы, которым Петр представлял Дмитрия, как истинного русского человека, который пьет, не закусывая. Один раз он даже выпил с царем, показывая, как это, а потом поспорил с ним на счет порта.
Петр Алексеевич пока все носился захватить крупный балтийский порт и сделать его своим центром. Будь это хоть Нарва, пока еще не захваченная. Пьяненький Дмитрий на это орал: «Ты, государь, не прав», на что не менее пьяный царь «аргументировано» отвечал: «А если я тебя сейчас по сопатке?» и, кажется, один раз даже врезал, но по пьяному делу это получился всего лишь тычок. Ни синяка, ни кровоподтека.
Поздно вечером его приволок злой и почти трезвый Никита, которому свыше одной чарки не налили, как он не намекал. И, добрая душа, положил у костра, прикрыв, чем нашел у Дмитрия.
На утро Дмитрий особого похмелья не почувствовал (он же был студентом-историком целых пять лет. Куда там Петру нажираться!). А вот рана еще побаливала, да и общее состояние было не очень: слабость, озноб и ломота в ногах. О чем он честно сообщил десятнику.
Тот хмыкнул и велел сегодня отдыхать, ибо рану залечивать надобно. Конечно и десятник, и все остальные ратники десятка совершенно зря думали о болезни Дмитрия по-другому. Но корить сына боярского в похмелье, когда ему сам государь подливал, никто не осмелился. Вот ведь подфартило парню! Тут не корить надо, а завидовать.
А уж как обрадовался своей удаче Дмитрий! И вечером уже, выпивая с царем, и на следующее утро, протрезвев. Он сделал первый шаг на встречу Даше. Пусть ни чина, ни наград не получил, да неужели царь такого интересного сына боярского упустит? Это с его-то огромным дефицитом нужных кадров! А там он на части разорвется, покажет свою надобность.
Но все оказалось не так просто в этой жизни. К вечеру немного оживший Дмитрий (не от похмелья, от зажившей раны) услышал от прошедших по лагерю слухов, что Петр уехал в Новгород – разбираться с боевыми припасами и продовольствием. За него был оставлен герцог фон Круа – самовлюбленный красующийся индюк, время от времени проезжавший по лагерю, надутый от спеси. Он остался не только командующим армией, но и как бы стал исполнять функции царя под Нарвой. Дмитрий к нему не испытывал никакой симпатий, помня о том, что в реальной истории фон Круа вместе со всеми офицерами-иностранцами при появлении армии Карла XII поспешил сдаться при первых же выстрелах. И вряд ли что-то изменится в этой действительности. За что его хвалить?