– Животные, в отличие от людей, проявляют больше верности создателю, – пояснил тукан. – И это, заметьте, не от недостатка ума.
– А вот вы, почему пошли со мной, а не остались на рисунке? – поинтересовалась она.
– Из признательности, ваше высочество. Ведь, из всей многотомной энциклопедии меня вы запомнили лучше других.
Тукан полетел вперёд, показывая путь.
– Там за лесом будет посёлок имени Эдмона Ростана, – сказал со смыслом. – Вы бы уговорили Сирано де Бержерака не красть у себя счастье, пойти к Роксане и, пока не поздно, признаться ей в любви.
Унция последовала совету.
Оттуда, уже на собственной лошади, она добралась до городка, населённого детьми Уильяма Шекспира, где разъяснила темнокожему правителю Кипра, какой негодяй этот Яго, и как в квартире Кассио оказался платок Дездемоны.
Отправляясь дальше уже в карете и роскошном платье, подаренном белокурой красавицей, принцесса радовалась за влюбленных, живших теперь душа в душу.
В свежескошенном поле им встретились весёлые крестьяне, которые отнеслись к путешественникам радушно, накормили, напоили и, усадив отдохнуть в душистой скирде, поинтересовались, куда они держат путь.
– К сияющим вершинам, – Унция хранила при себе имя милого друга. – Правда, где они, я и сама не знаю.
Убедившись, что перед ними хозяйка всех этих цветущих окрестностей, крестьяне очень удивились.
– Это же ваши земли, госпожа, и вы не знаете, куда идёте! – воскликнули все. – А вы уверены, что это сердце, вообще, ваше?
– Да, – ответила она. – Но в нём нет ни запада, ни востока.
– Чистая правда, – седой пейзан снял шляпу. – Я ещё ни разу не видел, чтобы здесь садилось солнце!
Тут принцессу осенило, и она огляделась по сторонам, отмечая, что в одном месте горизонт выглядит несколько светлее.
Ехали они долго, а потом снова шли пешком, потому что из леса выскочили клошары в масках и вытолкали пассажирку из её ландо. А что делать, если душа настолько гостеприимная, что готова пригреть даже отпетых негодяев!
В конце концов, Унция оказалась перед лесом, над зубчатой кромкой которого полоскалось прозрачное сияние. Свет шёл откуда-то из глубины чащи, – отблески играли на стволах, пробиваясь сквозь листву.
Деревья и кусты сами расступались, давая дорогу, и она вышла к тихому лесному озеру, край которого пропадал в пепельно-жемчужной дымке.
Поверхность воды была неподвижной и гладкой, как зеркало, и принцесса, уже забывшая своё отражение, села на корточки. Но озеро, забирая её черты, отказывалось их возвращать. Только радужные искры, вспыхивая в глубине, поднимались со дна и змейками убегали в сторону тумана.