— Вполне. Но ты же знаешь врачей…
— Ожидание, боюсь, будет долгим. — Пинегин посмотрел на часы. — Извини, ничего нового о Полине сообщить не могу.
— Я понимаю, Петр, — сказал Грехов. — Я спокоен. Сам же говорил: в наше время от родов не умирают. Твои слова?
— Добро. — Пинегин внимательно всмотрелся в спокойные черные глаза заместителя и встал. — Отдыхай, ты мне нужен здоровым и уверенным. Чует мое сердце, что и в этот раз операция сорвется.
Он махнул рукой и отошел.
— Типун тебе на язык! — пробормотал Грехов ему вслед, оставаясь сидеть. Напоминание о жене задело струну памяти, и та послушно нарисовала перед ним плачущую Полину… Интересно, где она сейчас? Неизвестность — хуже беды, хотя к делу это не относится. Приказано отдыхать и быть здоровым и уверенным.
Грехов соединился с рубкой и попросил Ненарокова дать ему любой модуль.
Командир «Ильмуса» был немолод и опытом обладал немалым. Зная ранг пассажира, он не стал спрашивать, зачем ему модуль, и доказывать, что одному на разведшлюпе уходить с корабля рискованно, а просто и спокойно посоветовал взять с собой группу.
— Спасибо, — ответил Грехов. — Я возьму с собой вашего пилота и одного из своих парней.
Желание выбраться «на волю» возникло остро и сильно. Оно не подкреплялось оперативной обстановкой или практическими соображениями, но Габриэлю хотелось убедиться, что с ним все в порядке, поэтому он не стал углубляться в дебри самоанализа.
Через десять минут десантный шлюп типа «Привидение», способный становиться невидимым в очень широком диапазоне частот электромагнитного спектра, оторвался от технопалубы «Ильмуса» и за полчаса покрыл расстояние до ближайшей к звезде безымянной планеты, у которой кружил крейсер. Облетев ее кругом. Грехов дал знак пилоту, и модуль вошел в атмосферу экваториальной зоны, направляясь к единственному океану, на берегу которого стоял построенный косморазведчиками Орилоуха маяк.
Сели на широкой полосе ослепительно белого кварцевого песка, за которой шло зеленое глянцевое поле с едва заметной рябью волн на редких чистых от водорослей полосах, — таким здесь был океан, почти целиком заросший водорослями.
Поглядев в пустое зеленовато-желтое небо, Грехов в сопровождении Забары направился в сторону куполовидного возвышения, похожего на лысый череп погрузившегося в землю великана. На макушке холма играло разноцветными огнями непонятное издали сооружение — орилоухский маяк.
Подножие холма заросло буро-коричневыми, с фиолетовым отливом, папоротниками — единственным видом растений, выбравшимся на сушу из океана. Папоротники были хрупкими на вид, но железными и упругими на ощупь, с режущими кромками листьев. Если бы они росли гуще, пробираться через них было бы непросто.