— Нет, — признался я. — Но сажать за это в тюрьму — недемократично. Ведь выборы должны быть свободными.
— Свобьими, — поправил председатель. — А в новом законе Свобьи ясно сказано: за некорректное голосование — пять лет лишения свободы. Без права обжалования. Учитывая, что это прекрасно известно избирателям, все предельно честно и демократично.
— Ну-у… допустим, — кивнул я. — А почему…
— Сейчас я отвечу и на ваш первый вопрос, — замахал узкими ладошками Бив. — Выборы проводятся часто, потому что один из кандидатов всегда недоволен результатами. Первые восемь раз таким недовольным был наш демократичнейший герцог, другие восемь — соответственно, Пум, а последние четыре раза недовольны были оба. По закону же проигравший в выборах кандидат всегда имеет право на обжалование результата и проведение повторных выборов. По-моему, это очень демократично.
— Сколько раз? — нахмурился я.
— Сколько раз демократично? — переспросил председатель.
— Сколько раз он может обжаловать результат.
— Разумеется, один!
— Тогда почему они обжалуют результаты перманентно?! — не сдержавшись, выкрикнул я.
— Отчего ж?.. — заморгал и даже слегка задергал ушами Бив. — Позвольте!.. Но ведь обжалуются каждый раз последующие выборы, а не первые…
— Вот тут у вас явный баг в законе, — сказал я. — У вас эдакое зацикливание получается, образно выражаясь. Нужно обязательно выставлять граничные условия. Например, обжаловать результаты выборов можно только один раз. Или два. И это уже не новые выборы, а повторное голосование в тех же самых. А срок от одних выборов до других надо тоже лимитировать законом. Скажем, пять лет.
— Сколько?! — выкатил глаза Бив.
— Ну, четыре, — разрешил я.
— Хотя бы год! — взмолился председатель.
— Хорошо, три. Впрочем, решать не мне. Но срок должен быть жестким. Ведь это логично!
Бив сконфуженно примолк, а потом медленно кивнул:
— Вы правы. Как же я сам… Но все равно это не объясняет результатов последних четырех выборов! Да и восемь до них, откровенно говоря, тоже, — понизив голос, пробормотал председатель. — Хотя, и первые восемь ввели меня в некоторый ступор…
— Ну, с первыми восемью мне как раз стало более или менее понятно, — дипломатично улыбнулся я.
— Вы хотите сказать, что народ не любит своего герцога? — На чело председателя легла тень.
— Нет, что вы, — замотал я башкой, хотя сказать хотел именно это. — Просто к своему выдвиженцу по элементарнейшей логике должно быть больше доверия. Иначе, зачем было его выдвигать?..
— Так-то оно так, — пожевал толстыми губы председатель и бросил на меня загадочный взгляд, — но вы ведь понимаете, что у герцога есть… эти… и о-го-го какие! А у Пума… тоже сами понимаете.