При взгляде на ее маленькую, изящную ступню душу красавицы наполнила черная зависть, вызвавшая из глубин памяти детские переживания и обиды.
Рядом с крошечной ножкой княжны собственная ступня казалась ей безобразно огромной, и это оскорбительное сравнение переполнило чашу ненависти Барбары.
В душе ее полыхнул яростный огонь, едва не лишивший дочь Магната способности трезво мыслить.
Окажись Эвелина в комнате одна, злыдня утопила бы ее в купели. Но рядом с княжной находилась служанка Дорота, а в спальне — горничная, расстилавшая ей ложе.
Нападать на Эву в их присутствии было глупо и бессмысленно. Женщины подняли бы шум, что, несомненно, обернулось бы неприятностями для дочери Радзивила. Посему Барбаре пришлось сдержать чувства. Одарив княжну испепеляющим взором, она вылетела из ее покоев…
Остаток дня Барбара провела в опочивальне, отказавшись от ужина и вечерней молитвы. Это не на шутку встревожило ее отца, давно уже обеспокоенного странностями в поведении дочери.
— Что с тобой? — вопросил он свое дитя. — Ты с самого утра не притронулась к еде и, насколько мне ведомо, не молилась перед сном. Скажи, что тебя так раздосадовало? Проигрыш Наследника в турнире или что другое?
— Княжна Корибут! — кривясь от злобы, ответила Барбара. — Я ненавижу ее!
— И что послужило причиной сей ненависти? — проницательным взором взглянул на нее отец.
— У нее маленькая ножка! — в ярости выкрикнула Барбара. — Разве этого мало?!
Брови Князя изумленно поползли вверх. За свои пятдесят с лишним лет он впервые слышал, чтобы кого-либо ненавидели за размер ноги.
— Верно, маленькая, — нехотя согласился он с дочерью, — и что в том дивного? Княжна сама — мелкая пигалица, вся в покойную мать.
У тебя такой ноги, как у нее, не могло быть от природы: мы, Радзивилы, — народ рослый, широкий в кости, да и матушка твоя, царствие небесное, была крупной женщиной.
Но к чему досадовать, что Господь наделил тебя большой ногой? Будь у тебя ступни, как у Эвы, ты, со своим ростом, не смогла бы ходить. Увязала бы в земле, что в трясине…
Прими же, дочь, покорно свою судьбу и не ропщи!
— А то, что сия мелкая дрянь каждый день вредит мне, я тоже должна безропотно принять? — злобно фыркнула Барбара.
— Чем же она тебе вредит? — полюбопытствовал отец.
— Чем? Да одним своим видом! — не сдержала ярости княжна. — Своим томным взором, своей показной отрешенностью от мира.
Так удобно, когда тебе все сочувствуют, жалеют: «Ах, бедная сирота! Ах, несчастная девочка!»
А сирота, словно ядовитая змея, ждет случая, чтобы кого ужалить! Сперва она делала все, чтобы очаровать Наследника, а когда у нее не вышло, взялась за моего брата!