— То есть вы, крамы, считаете, что живете в воображении иллюзорного бога, — иронично улыбаясь, произнес Марсий.
— Именно так! Вот мы, крамы, — творческое начало бога, любимцы его, а вы — темные закоулки его подсознания.
— Спасибо! — не переставая улыбаться, воскликнул Марсий. — И где живет этот бог? — Везде! Он дух! — выражение ее лица стало просветленным. — А мы избраны им, чтобы образумить вас.
— То есть у вашего бога проблемы с психикой? Ну, раз он сам не может совладать со своим рассудком?
— Если бы ты мог заглядывать в сознание людей, ты бы и сам понял, насколько там все сложно. За всю жизнь я не встречала ни одного, чей рассудок находился бы в гармонии. Так же и у него, тулонцы воюют с крамами, пацифы — с мурийцами.
— Но ты же говоришь о боге, а не о человеке? — уже с серьезными нотками в голосе произнес Марсий. — Модель его сознания подразумевает идеальность. Разве не так?
В этот момент терпение Ёнка, наблюдавшего за беседой со стороны, лопнуло и, резко развернувшись на сто восемьдесят градусов, он прокричал:
— Стоп! Хватит! Вы ничего не знаете, ничего не понимаете! Все совсем не так. Никакого бога нет, это раз! — крикнул он, уставившись на Атлу. — Никаких подводных людей не было, это два! — прокричал он в сторону Марсия, краснея. — Но я вас за эту ересь не виню, потому что это целиком и полностью вина пацифов, это три!
— В каком смысле вина пацифов? — недоуменно воскликнул Марсий.
— Пацифы существовали во Вселенной всегда. Вас искусственно вывели из наших генов и расселили по другим планетам, но эксперимент не удался. Вы все являетесь лишь жалким нашим подобием — мутантами. У крамов аномалия повлияла на мозг, у тулонцев на кость и обесцвечивание. Оставив вас жить из жалости, мы уже много лет пытаемся забыть о своей ошибке. Отгородившись от вас стеной, мы с трудом пытаемся сохранить чистоту своего мира, — закончив свою речь громким глотательным звуком, спровоцированным спазмами в горле, Ёнк отвернулся.
Марсий, ошарашенный историей пацифа, стоял не шелохнувшись. Такого поворота он не ожидал. Надо признаться, наглостью и манией величия Ёнк переплюнул их всех. Эта версия сильно ударила его по самолюбию.
«Надо же такое придумать?» — недоумевал Марсий. — «По его мнению, я всего лишь жалкая попытка создать копию с этих нелепых низких существ».
Прокрутив весь состоявшийся только что диалог в своей голове еще раз, юноша стал хохотать.
— А ты знаешь, что самое интересное? — сквозь смех попытался произнести он, обращаясь к Атле.
— Что? — спросила девушка.
— То, что он, впрочем, как и ты и как я, твердо уверен в своей правоте. И никто не убедит нас в обратном, — подвел он итог беседе.