— Вообще уже не понимаю, чего им надо! Сближайся — ничего не будет, а не сближайся — будет то же самое.
— Плох тот солдат, который не носит в ранце маршальский жезл, — сказала я. — Кажется, Наполеон так сказал. Каждый лейтенант мечтает стать полковником. А вот для карьеры нужно правильно жениться. Вдумчиво жениться, грамотно. На породистой девочке. А они в Борзе не водятся. Не тот климат.
От обиды еще по рюмочке накатили. Коньяк мягко обволок голову, притушил воспаленные мозговые канальцы. Проблемки поблекли, прогнал их благородный коричневый напиток из банки. Попрятались проблемки в норки и смотрят оттуда острыми глазенками, когда опять их время придет. А сейчас нам с Иркой хорошо. Так душу отпустило, что только бы не разреветься… Ревем мы иногда с Иркой на пару здесь, в подсобке, под коньячок.
— Мужики и сильнее, и умнее нас, баб, а мы второй сорт выходит, да? — сказала Ирка заплетающимся языком. — Куклы с дырками… Что же так несправедливо все устроено, а? И стареем раньше, и с месячными маемся.
— А ты знаешь, как на зоне таз для стирки зеки называют? — спросила я.
— Не знаю. А ты откуда знаешь?
— Так сосед, дядя Кеша, говорил. «Аленка». Этот таз у них называется «Аленка». Как думаешь, почему?
— Ну, ты же умная, почему? Тоскуют без женщин, да?
— Тоскуют не то слово. Дуреют, с ума сворачиваются. Отполированные пластмасски от зубной щетки в член себе под кожу зашивают. «Спутник» это у них называется.
— Зачем? — округлила дымчато-серые глаза Ирка.
— Нам, бабам, не понять, зачем. Зашивают и гордятся этим. А все потому, что власть есть у женщин над мужиками. Тайная, не видная просто так, но власть. На том мир держится. Как цементом скрепленный. А то бы развалился бы давно. Покалечили бы друг друга мужики, «спутники» позашивали, спились бы и опаршивели.
— Да, власть, — плаксиво протянула Ирка. — Хорошая тебе власть, ага… Меня в школе пацаны портфелем по голове били, из трубочек промокашками обслюнявленными плевали, на переменах толкали, юбку один раз сбоку по шву порвали.
— Так это и есть власть. Самая настоящая!
— Мишка меня любит, ага… Хороший пацан, Мишаня. Один такой, да. А что он мне может дать? На автобусе покатать, — прогнусавила Фигура.
— Можешь пожаловаться во всемирную лигу сексуальных реформ. Может, там помогут.
— Сексуальных реформ? Ты че, какие реформы?
— А это из книги. Про Остапа Бендера, не читала?
— Это ты у нас читаешь. Я бы тоже почитала, дай что-нибудь. Про любовь. Только из прежней жизни. Из нашей я сама могу написать. Зачитаешься. Только детям до восемнадцати не рекомендуется. Где ты только берешь эти книги?