— Если я Галимову звездану, то от него только сапоги останутся.
Озадаченный замполит майор Козух привычно достал из сейфа общую тетрадь и занес в соответствующие разделы суть происшедшего.
Капитан Козлов, вопреки своей простецкой фамилии, имел аристократическую внешность. Дивизионные дамы единодушно сходились в мнении, что Козлов — вылитый князь Болконский. В отличие от лейтенанта Вислякова, который считал быдлом всех солдат, капитан Козлов считал быдлом не только солдат, но и всех офицеров бригады, включая командира, полковника Сивашова. Конечно, были исключения, например командир первого дивизиона майор Вольф, который всегда, даже летом, ходил в черных перчатках, а недавно на техтерритории открыл стрельбу из автомата Калашникова. Кстати, за дело. Старослужащий «дедушка», который решил испытать на вшивость заменившегося недавно из Германии Вольфа, как стоял, так и упал лицом в грязь, так, на всякий случай. Отчитался потом Вольф сам перед собой о затраченных патронах, написал объяснительную командиру дивизиона, то есть самому себе. Мол, в целях поддержания дисциплины личного состава. А дисциплина в его дивизионе, кстати, самая лучшая в бригаде. И без истерик, переворачивания тумбочек и разбивания телефонов, чем иногда занимается майор Кузьмин. И офицеры у Вольфа берут с него пример, вот недавно в патруле на виадуке восемь местных бичей поперли на лейтенанта Тухтарова: четыре спереди, четыре сзади. Так Тухтаров, не долго думая, всю обойму в воздух выпустил. Одна пуля отрикошетила от металлической фермы виадука и попала на излете бичу в ногу. Бич так заорал, что от его крика остальных бичей как ветром с виадука сдуло. И надолго. Тухтаров написал утром Вольфу объяснительную, мол, в целях самообороны и защиты офицерской чести применил табельное оружие предупредительными выстрелами вверх. Так Вольф перед строем ему благодарность с занесением в личное дело объявил. С формулировкой «За защиту офицерской чести».
Время от времени капитан Козлов читал какую-то газету на немецком языке. Откуда он ее брал, выписывал или это была одна и та же газета, никто из офицеров не знал. Если с кем и любил поговорить капитан Козлов, так это с Пареньком. Впрочем, это был скорее не разговор, а монолог капитана.
— Что грустишь? Дождик пошел, и ты скис? — говорил он Пареньку. — Жить не хочется? Ничего, в Забайкалье только первые пять лет тяжело, потом нормально. Вот мне в академии пришлось много работать. Нагрузка была — ого! Еще та нагрузка. Тонкая структура уравнений Максвелла и всякое другое, не имею права говорить. Языками некоторыми владею.