— Нет, никогда не слышал, — ответил Паренек.
— «Бывало — заберемся в кабак. Под утро, в дыму, сажусь я к роялю и играю «трясогузку», полечку из веселого дома, научил ей меня в Симбирске протопоп. Девчонки довольны, задирают ноги на стол», — процитировал Лось какой-то отрывок.
— Ну и память у тебя.
— Память, память… Это да… Но все уже. Хана Лосю. Поломанный. Проткнутый. С дыркой. Через нее все и вышло. Из-за этой самой памяти. Все помню, все! А ты — память, память. Гнусная это штука — память. Страшная, ага. Поломанная память. Не стирается. Все пробовал: пить, не пить, бить, меня били, ребра ломали, нос перебили. И служил, и кросс бегал как ненормальный, и по малинам борзинским ходил. Нет. Все помню, как пять минут назад.
Лось заскрипел зубами, стиснул кулаки и, помолчав, снова заговорил:
— Наверное, я правда психопат. Только тогда в Чите не распознали. Может, не захотели распознать. Вот я же был «комсомолец»[31] в дивизионе. На политзанятиях Козух диктует, все конспект пишут, мол «материя есть объективная реальность, данная нам в ощущениях». Владимир Ильич Ленин. Все понимают. А я нет. Потому что «кем данная»? Понимаешь, кем данная нам в ощущениях? Почему остальные не видят этого? Зачем мне такой мозг, а?! Вот ты можешь сказать, кем «данная нам в ощущениях»?
— Кем? — пожал плечами Паренек. — Создателем вселенной данная. Кто создал эту объективную реальность, тот и дал нам ее в ощущениях. Только я философию не любил никогда. Тройка в универе была.
— Ну и ну ее к свиням, философию. Пусть Козух с Клещицем разбираются. — Лось распаковал сверток, вынул оттуда бутылку водки и какую-то книгу. Поставив бутылку около пианино на пол, он открыл книгу и сказал:
— Вот книжка интересная, в библиотеке нашел, «Орлеанская Дева». Смотри.
— «Что такое было войско того времени, особенно войско дофина? Это был сброд наемной сволочи, выросшей среди пожаров, грабежа и резни. Все, что не имело пристанища, шло в армию. Все, что не любило работать, шло в армию. Армия — это был сброд оборванцев, кутивших, игравших в карты, бездельничавших, не знавших ни Бога, ни совести, ни чести. Лагерь был переполнен непотребными женщинами, довершавшими общий разгул и разнузданность»[32].
Лось закрыл книгу и положил ее на колени.
— Жанна Д'Арк, пятнадцатый век. За пятьсот лет мало что изменилось, — сказал он задумчиво. — Вместо мечей ракеты, а люди те же, а может, и хуже. Выходит, пять веков для человека ничто. Вместо капелланов — замполиты, вместо Библии — моральный кодекс строителя коммунизма, а человек такой же, как и десять тысяч лет назад. Вот чего, думаешь, люди смеются, дерутся, ругаются, целуются, женятся, изменяют, род продолжают, предают друг друга? Это все жизненная сила прет. А у меня эта сила вышла совсем. Кулаки, видишь, еще есть. Я, когда в училище был, в Оренбурге, на такси ездил. Я впереди, а сзади на другом такси моя фуражка едет. Кандидата в мастера по боксу выполнил, кубки мои видел? Это все, что у меня осталось. Кубки.