Когда обдумывал дальнейшее будущее и перспективы – мозг скрипел. Три недели самостоятельной жизни открыли на многое глаза. Сколько уходит денег на еду? А сколько на интернет и коммунальные? Стоимость одежды я представляю, сам много раз ходил в магазин, чтобы потратить те деньги, что давала мать. Но про это лучше пока забыть. Качественные шмотки теперь слишком дороги для меня. Хорошо, что есть запас одежды и пока можно отложить беспокойство об этом. Но потом… Нужно учиться зарабатывать и я понятия не имею как.
Правда жизни такова, что молодым парням много не платят. За что вообще платят деньги? Пробежался по другим вакансиям и сник. Требования были такие, что большинство слов я не понимал. Почувствовал себя комнатным домашним растением. Уж точно не волком одиночкой. Загрустил и пошёл обедать.
Готовка теперь для меня как ритуал обретения самостоятельности. Если научусь готовить, то всему смогу научиться. Каждые десять минут на телефоне звонил будильник, я отвлекался и кидал в себя пулю. Заодно учился терпеть боль. То, как Саня перенёс мои атаки, вышло более чем наглядной демонстрацией, насколько я слаб. Не хочу так. Что-то внутри стало не то, чтобы яростно, но всё заметнее сопротивляться перспективе остаться слабаком. Поэтому тренируюсь. Если знать, к чему готовиться, то переносишь это проще. После десятого попадания так вообще философски стал воспринимать, как опытный мазохист. Внутри расцвела гордость. Мол, могу терпеть лишения! Не такое уж я и домашнее растение!
Когда вернулся Саня, я добрался до половины шкалы прогресса. Ещё сорок выстрелов и будет повышение уровня.
– И что, всего два выстрела? Ты тут чем занимался? – возмутился парень, когда узнал, что я не успел восстановить ману.
– Тренировками, чем же ещё.
– Я рад за тебя, конечно. Но мне как быть?
– Ну… Давай я тебя ударю рукой. Или ногой. – осенила меня идея.
Саня посмотрел задумчиво. Сначала на мои руки, потом на ноги. На лице проступил скепсис.
– Попробовать можно. Только ты это, бей со всей силы, – сказал он неуверенно. Причём кажется неуверенность относилась не к самой идее, а к тому, смогу ли я в принципе нормально ударить. Может действительно начать качаться? А то стыдно как-то.
– Ставь щит, ща врежу.
Врежу было излишне оптимистичным. Обиженный скепсисом напарника, я постарался действительно врезать как следует. Прямо в эту наглую рожу. Размахнулся, споткнулся и скорее врезался в Саню, чем ударил. Итог: почти выбитая рука и синяк на пол лица, которым я приложился о щит.
Саня ржал, как конь. Он натурально упал на пол, но не от удара, а от ржача. Я психанул и пнул его ногой. Голой ступней! В щит! Отшиб себе пальцы и упал рядом. У Сани же случилась натуральная истерика. Этот… конь! Ржал так, что слезы потекли!