В общем, они чуть не развелись, этот вежливый осознанный муж и его растерянная жена, которая чувствовала, что стала нежеланной и нелюбимой. Но не могла понять, что происходит – все ведь гораздо лучше стало! Ссор нет!
Пока однажды муж не воскликнул гневно: «Оставь меня в покое со своей болтовней! Видишь, я трубы меняю. Глаза-то открой. Ты с подружками отдыхала, а я тут тружусь как слон после работы. Дай мне закончить, не мешай!» Это было грубо. Весь труд по улучшению отношений насмарку. Жена тоже что-то ответила. Надулась. А потом переоделась, взяла тряпку и помогла мужу все убрать.
И все наладилось. Они стали хорошо жить, хотя и ссорились иногда. Один хотел одного, другой – другого, но они находили общий язык потом, когда высказывали свои желания или мнения. Они же любили друг друга.
Просто книжка годилась для обслуживающего персонала, а не для близких людей, вот и все.
Когда мы проявляем излишнее терпение и скрываем свои неудобства, мы испытываем напряжение и раздражение. Чем больше усилий мы прилагаем, чтобы скрыть раздражение, тем оно сильнее. И обращено оно уже не на ситуацию, а на самого человека. Это он противный. Это он нас разбудил и принудил вежливо отвечать. Это она рассказывала нам два часа ненужные новости и заставляла вежливо слушать. Это они навязали нам лишнюю работу и заставили вежливо согласиться, несмотря на нашу занятость.
Вот чем больше скрывать свои естественные реакции, тем противнее нам будет человек, из-за которого мы это делаем. Поэтому без злобы и раздражения надо сказать о своем неудобстве. И попросить обождать. Или вообще чего-то не делать. Потом поговорим. Или вообще это обсуждать не будем. Возьми тряпку, помоги мне, вдвоем мы быстрее управимся. Вот и все. Грубить и раздражаться не надо, конечно. Но и изображать лакейскую вежливость – это лицемерие. А лицемерие убивает добрые чувства. И любовь уходит…
Одна старенькая очень женщина сварила супик
Внук зашел, она его стала угощать и хвалиться: мол, я теперь пощусь, вот сварила чечевичный супик постный. Очень вкусно, ты попробуй! А внук увидел в супе говяжью косточку. И стал смеяться. И доказывать, что это не постный суп, он же на мясном бульоне! Ты ошиблась, бабушка. Ты напутала!
Старушка стала тоненьким голоском доказывать, что супик постный! Он же чечевичный, там еще лук и картошка. Значит, постный. На косточке мяса нет! Значит, это правильный постный суп. Так ведь? Ну зачем ты мне назло говоришь? Это постный супик!
Старушка расплакалась горькими слезами. А внук замолчал. Ему так жалко стало бабушку. Так стыдно, что он разрушил ее иллюзии и покритиковал суп. И доказывал свою несомненную правоту девяностолетней старушке, которая искренне была уверена – суп постный. Чечевичный. На голой косточке сварен, без мяса…