Доктор Бернард Лоун,
великий кардиохирург, стал разрешать «инфарктникам» садиться. Немножко двигаться. Шевелиться… И пациенты стали быстрее и чаще выздоравливать. Это противоречило правилу: строжайший постельный режим! Но оказалось, что двигаться надо обязательно. Переменять положение тела.
Потом доктор приехал в СССР; его хорошо приняли ученые коллеги. Но когда доктор стал советовать посадить пациентов в кресло и дать им двигаться, ему сказали сурово: вы – капиталисты. Эксплуататоры, уж извините. И вам надо, чтобы человек побыстрее принялся за работу. А у нас – гуманный социализм. И у нас человек будет лежать с судном, спеленутый, как мумия, столько, сколько надо! Пока не выздоровеет. Или не умрет. Но он будет лежать! И мы не позволим тормошить больного человека и заставлять его шевелиться. Потому что для нас главное – правильное лечение гражданина, а не его работоспособность! Имеет право лежать – пусть лежит. Не трогайте его!
Доктор ужасно удивился и даже главу в своей книге посвятил такому гуманизму. Губительному, прямо скажем.
Потому что человека надо немножко тормошить и шевелить. Немножко разрешать ему двигаться. Даже принуждать. Тогда он быстрее поправится.
Жизнь и люди не оставляют нас в покое. Это иногда ужасно злит и раздражает. Мы только прилегли! Только присели, а уже пора вставать, что-то делать, улучшать, исправлять, защищаться…
Вот и хорошо. Доктор Лоун оказался абсолютно прав. Кто шевелился, тот выжил и выздоровел. И начал снова работать.
И мы начнем. Немножко отдохнем и встанем. И не будем слишком сердиться на тех, кто нас заставляет двигаться. Даже на эксплуататоров…
В магазине всех угощали колбасой
Знаете, бывают такие акции: выносят столик, режут кубиками колбасу и хлеб, делают крошечные тарталетки с зубочисткой. И унылая женщина-продавец, с пышной грудью и малиновыми волосами, всем предлагала заученными словами попробовать. Люди проходили мимо; да и мало было покупателей в тот день. Перед столиком стоял солдатик худенький, наголо стриженный, пробовал колбасу.
Ах, с каким аппетитом он ее пробовал! Только успевал зубочистки аккуратно складывать в тарелочку. Он наслаждался каждой крошкой. Но ел деликатно, не чавкал. И каждый раз расхваливал отменные, превосходные качества колбасы. Громко и с выражением. Искренне так! И снова смотрел выжидающе, как котик. Съест еще кубик – и похвалит продукт! И поблагодарит.
Продавец уже не унылая была. Она улыбалась. А потом отрезала солдатику большой шмат колбасы и кусманище хлеба. Бутерброд! На здоровье, солдатик, кушай…