Кровь.
Мысль о том, пролить горячую, липкую кровь красный цвета у Ката и Дэниэля, придала мне сил. Обхватив лезвие своего кинжала, я ползла по ковру и сунула еду в рот.
Ешь.
Будь сильной.
Убей.
Я не ощущала вкуса блюда, которое ела. Я не испытывала удовольствия от еды, это был лишь способ насытить своё тело энергией, чтобы быть готовым к войне.
Минута за минутой мой гнев усиливался. Хоук были неприкасаемы достаточно долго. Они верили, никто в этом мире не мог скинуть их с пьедестала.
Они ошибались.
Их правление закончилось. Настало время для нового правителя. Того, на чьей стороне была справедливость, а не долги. Того, кто отомстит за тех, кого потерял.
Они недооценили меня.
И они умрут из-за этого.
Сумерки тихо прокрались в комнату.
Темнота высосала весь свет. Её мрачные пальцы незаметно подбирались от окна к моей кровати, будто напоминая мне, что моя жизнь могла закончиться вчера.
Мне было все равно.
Солнце все ещё вставало.
Луна все еще садилась.
И моё сердце всё ещё билось.
Мои уши уловили резкий скрипучий звук поворачиваемого в замке ключа, отразившегося эхом в противоположной стороне комнаты. Я села в кровати, протирая глаза, схватив свой нож в руку.
Дверь распахнулась.
Я поднялась на колени, держа нож. После вчерашнего душа на мне были черные леггинсы и кремовый кардиган большого размера. Но независимо от того, сколько слоев одежды было на моём теле, я не могла избавиться от холода внутри меня.
В ушах всё ещё отдавался звук открываемой двери.
В моём разуме снова ожил момент, когда Кес рухнул замертво, а кровь красным пятном расплылась по его рубашке, и Джетро прыгнул, защищая свою сестру.
Сестру, которая не заслуживала спасения.
Моя челюсть сжалась.
Жасмин.
Я не знала кого ненавижу больше – её или Дэниэля. На самом деле она была хуже него. Она всегда казалась такой нежной и безучастной к безумию своей семьи, в то время как на самом деле всегда была в сговоре с Бонни.
На пороге комнаты стоял Флоу.
Он как всегда был в джинсах, черной футболке и куртке Black Diamonds. Его взгляд упал на нож в моих руках. Подняв бровь, он прошептал: - Если ты не хочешь, чтобы это конфисковали, я бы на твоём месте хорошо его спрятал.
Мои руки дрожали.
- Почему ты здесь?
В его руках не было подноса с едой. Не было и речи о том, что он пришёл, чтобы насладиться светской беседой. Повернувшись, я прищурилась.
- Почему тебя волнует, заберут ли они мой нож или нет?
Он провел рукой по волосам, открывая дверь шире.
- Вся эта ситуация нравится мне не больше, чем тебе.
Его голос звучал громко, выдавая его эмоции. Это был первый раз, когда я говорила с кем-то, находясь в своём заключении. Я забыла, каково это.