ДКХ
Я выпустила платок из рук.
О Боже.
Я посмотрела на свою руку, окрашенную красной, липкой кровью, отчётливо видя две татуировки на кончиках моих пальцев. ДКХ
Жасмин сохранила у себя платок своего брата.
Зачем? Чтобы бередить и без того болезненные раны или чтобы смеяться над тем, как она одурачила его, так же, как одурачила меня.
Я встретилась с ней взглядом, вложив в него всю свою ярость: - Ты заплатишь за то, что сделала. - Взглянув на Бонни и Кат, я добавила. - Вы все заплатите.
Маршалл громко откашлялся: - Я думаю, что маленькая интерлюдия подошла к концу. Может, продолжим?
- Да, давай, - фыркнула Бонни. - Никогда в жизни не видел кого-то столь неуправляемого. - Фыркнув в мою сторону, она вздёрнула подбородок. - Еще одно слово, Уивер, и тебе не понравятся последствия.
Дэниэль застонал: - Но бабушка…
- Баззард, заткнись, - прорычал Кат. - Сядь или уходи. Но, мать твою, больше ни слова.
Дэниэль что-то пробормотал себе под нос, но тут же плюхнулся обратно на стул.
Жасмин схватила пропитанный кровью материал и сунула его мне под нос: - Держи это и заткнись, и больше никаких неприятностей.
Перестрелка закончилась, никто не двинулся с места.
Над столом повисла гнетущая тишина.
Единственным звуком было тяжелое тиканье дедушкиных часов у лестницы, ведущей к полкам с книгами ограниченного тиража наверху. Боковые лампы были включены, наполняя большое пространство теплым светом, в то время как занавески блокировали любой свет, который бы осмелился посягнуть на бесценные книги.
Наконец Маршалл глубоко вздохнул. Он снова поправил свою авторучку.
- Теперь, когда мы все на одной волне, я продолжу.
Посмотрев на меня, он сказал: - До конца этой встречи вы можете обращаться ко мне Маршалл или по имени, то есть Колин. Это мои коллеги.
Указав на ближайшего к нему человека: пузатого, лысого парня с водянистыми глазами, он продолжил: - Это Хартвелл Бэкхем, а за ним Сэмюэль Коул и мой сын Мэтью Маршалл.
Мой нос болел, но кровотечение прекратилось. Я посмотрела на мужчин. В их взглядах не было ни капли жалости.
Они были здесь, чтобы выполнить порученную им работу. Их верность была непоколебима. Их намерения неизменны.
Я сомневалась, что они видят во мне человека - просто пункт в контракте и ничего более.
Дэниэль ткнул меня под столом: - После твоего маленького представления самое меньшее, что ты можешь сделать, - это быть милой. - Его голос углубился. - Скажи привет.
Еще один способ, чтобы заставить меня повиноваться. Он не заботился о любезностях - только о том, чтобы заставить меня подчиниться каждой его детской прихоти.