– Ты знаешь! – завопил он. – Ей-богу знаешь, ты знаешь все во всех подробностях, так ведь? Все до последней подробности! Я теряю рассудок, пытаясь выяснить, а ты сидишь и наблюдаешь, как я корчусь!
– Гип! Гип, мои руки…
Он стиснул их еще сильнее, тряхнул.
– Значит, ты действительно знаешь, так ведь? Знаешь все обо мне?
– Пусти меня, пожалуйста, пусти! Ох, Гип, ты не ведаешь, что творишь!
Он бросил ее на постель. Джейни подтянула ноги, повернулась на бок, подперла голову локтем и посмотрела на него сквозь слезы, немыслимые слезы, слезы, которые не могли принадлежать тем Джейни, с которыми он был знаком. Она протянула к нему помятую до синяков руку.
– Ты не знаешь, – задохнулась она, – чего добиваешься…
А потом, еще тяжело дыша, притихла, посылая ему сквозь немыслимые слезы какую-то огромную мучительную и раздвоенную весть, которую он не мог прочитать.
Гип неловко опустился на колени возле постели.
– Ах, Джейни, Джейни!
Губы ее шевельнулись. Получившуюся гримасу сложно было назвать улыбкой, однако она хотела ею стать. Прикоснувшись к его волосам, Джейни вздохнула:
– Все хорошо.
Она уронила голову на подушку и закрыла глаза. Гип, скрестив ноги, уселся на пол, положил руки на край кровати и опустил на них голову.
Не открывая глаз, она проговорила:
– Я понимаю тебя, Гип, понимаю и хочу помочь тебе, я хочу и дальше помогать тебе.
– Это не так, – возразил он не с горечью, но из глубин чувства, чем-то похожего на горе.
Он ощущал – быть может, по ее дыханию, – что снова заставил ее плакать. Но сказал:
– Ты знаешь обо мне все. Знаешь и то, что я ищу.
Слова его прозвучали обвинением, и он пожалел об этом. Он хотел всего лишь высказать свои аргументы.
– Разве не так?
Не открывая глаз, она согласно качнула головой.
– А значит…
Тяжело поднявшись, он вернулся в кресло. Когда ей от меня что-нибудь надо, она садится и ждет, подумал он не без ехидства. И опустившись в кресло, посмотрел на нее. Джейни не шевельнулась. Сделав над собой усилие, он постарался изгнать горечь из своих мыслей, оставив только смысл и совет. Настал его черед ждать.
Она вздохнула и села. Растрепанные волосы и зардевшиеся щеки пробудили в нем нежность. Он сурово одернул себя.
Джейни проговорила:
– Тебе придется верить мне на слово. Придется поверить мне, Гип.
Он медленно покачал головой. Она потупилась, сложила руки. Потом подняла ладонь, прикоснулась к краешку глаза тыльной стороной кисти.
– Видишь этот кусочек кабеля? – спросила она.
Трубочка оставалась на полу, там, где он ее выронил. Гип поднял ее.
– Ну и что?
– Когда ты впервые вспомнил, что она принадлежит тебе?