Голос был юный и жалобный, он не имел права находиться в моей комнате, где царило полное и абсолютное счастье. Я встал и огляделся; в углу скрючилась прозрачная фигурка маленькой девочки. Спиной она опиралась о стену. Тонкие ножки ребенка были скрещены впереди, в одной руке она растерянно держала за ножку затрепанного игрушечного слоника и прикрывала лицо другой. Длинные темные волосы, рассыпавшись по плечам, скрывали ее лицо.
Я спросил:
– В чем дело, детка?
Терпеть не могу, когда дети плачут подобным образом.
Оборвав рыдание на середине, она стряхнула волосы с лица и поглядела куда-то мимо меня, а испуг наполнял ее огромные, полные слез фиалковые глаза и побледневшую оливковую кожу.
– Ой! – пискнула она.
Я повторил:
– В чем дело? Где ты находишься?
Она опасливо прижала слоника к груди и прошептала:
– Г… где ты находишься?
Не скрывая удивления, я сказал:
– Прямо перед тобой, девочка. Разве ты не видишь меня?
Она качнула головой:
– Я боюсь. Кто ты?
– Я не причиню тебе вреда. Я услышал, что ты плачешь, и решил спросить, не смогу ли я чем-нибудь помочь тебе. Значит, ты совсем не видишь меня?
– Нет, – прошептала она. – А ты ангел?
Фыркнув: «Ни в коем случае!» – я подошел поближе и опустил ладонь на ее плечо. Рука моя прошла сквозь ее тело, она вздрогнула и отодвинулась, неразборчиво вскрикнув при этом.
– Прости, – сказал я торопливо. – Я не хотел… значит, ты совсем не видишь меня? А я тебя вижу.
Она вновь качнула головой и сказала:
– Я думаю, что ты – привидение.
– Скажешь тоже! – проговорил я. – A ты кто такая?
– Я – Джинни, – сказала она. – Мне приходится оставаться здесь, и мне не с кем играть.
Девочка заморгала, явным образом опять собираясь заплакать.
– А откуда ты явилась? – поинтересовался я.
– Я приехала сюда с матерью, – объяснила она. – Раньше мы с ней жили в разных там комнатах. Мать убирала полы в конторах. Но здесь я заболела. И я долго болела. А потом однажды встала с постели и пришла сюда, но когда поглядела назад, оказалось, что я по-прежнему лежу на постели. Это было ужасно забавно. Потом пришли какие-то мужчины и положили меня, – которую лежала на постели, – на носилки и вынесли. Потом ушла и мама. Она долго плакала прежде, чем уйти, a когда я звала ее, не слышала меня. Она так и не вернулась, и мне приходится оставаться здесь.
– Почему?
– Ох, ну просто приходится. Я не знаю почему. Просто я должна.
– А что ты здесь делаешь?
– Просто сижу здесь и думаю о разных вещах. Потом тут жила одна леди, и у нее была маленькая девочка, такая же, как я. Мы с ней играли вместе. Пока однажды леди не застала нас вместе. Это было ужасно. Она сказала, что ее девочка одержима. А та все звала меня: «Джинни! Джинни! Скажи маме, что ты здесь». Я пыталась, но эта леди не видела меня. Тогда леди испугалась, схватила свою девочку на руки и начала плакать, мне было так жалко ее. Я прибежала сюда и спряталась, a та маленькая девочка, наверное, забыла меня. Они уехали отсюда, – горько сказала она.