Если на тебя свалилось нечто хорошее, это устроил тот, кто в прошлом вывалял тебя в грязи или подгадил твоему отцу, дедушке или внучатому дяде Юлиусу. Все в итоге выравнивается, но пока этого не произошло, какие-то бедные осужденные души скитаются по земле, пытаясь сделать на ней нечто хорошее. Полчеловечества бродит вокруг, стараясь загладить собственные грехи. Если бы вы только знали, какая уйма сил молит о возможности помочь нам, если только мы не будем противиться! И если ты позволяешь это, то даешь им возможность прибрать за собой то, что они наворотили в своей жизни, позволяешь им уйти, когда они завершат эту работу. И когда у тебя будут очередные неприятности, отойди куда-нибудь в сторонку и раскрой свой разум этой публике. Они дадут тебе все нужные наставления, если только ты отбросишь свою самоуверенность и ошибочную убежденность в собственной правоте.
На посылках у меня была парочка привидений. Один из этих призраков, бывший убийца по имени Одноглазый Ракуба, самым скорым образом находил необходимого мне предка; ему помогал профессор Графе, похожий на лягушку преподаватель общественных наук, запустивший лапу в благотворительный фонд и после того бросившийся в Гудзон в попытке найти выход из положения. Он за считаные секунды разбирался в самых запутанных генеалогиях и вычислял, в каком месте следует в первую очередь искать пропавшего родственника. Парочка эта представляла собой всю мою рабочую силу, и хотя каждый раз, когда один из них помогал кому-нибудь из моих клиентов, он еще на один шаг приближался к своей свободе, последствия вздорно прожитой жизни так цепко опутывали их, что я не сомневался в том, что они останутся в моем штате на годы и годы.
Но вы, наверное, подумали, что я буду доволен тем, что зарабатываю деньги, не ударив ради них пальцем о палец? O нет. Только не я. Нет, для меня пришло время как следует пораскинуть мозгами. Нужно было обдумать события последних нескольких дней, потом нужно было показать себя этой задаваке Одри, которая на самом деле не стоила моего внимания. Мне было мало того, что я сумел доказать, что она ошиблась, объявив меня никчемным. Кроме того, меня совершенно не радовали воспоминания о шайке. Нужно было поставить их всех на место.
Я даже помнил, что коротышка из Лутылочной Бавки говорил мне о том, что нельзя пользоваться своим «талантом» ради мести или хвастовства. Я думал, что сумею справиться со всеми. Я был уверен в себе. А что, мне совсем нетрудно в любой миг послать своих призрачных сотрудников и выяснить в точности, чем занимался любой мой оппонент за три часа до прошлого Михайлова дня. Располагая тенью профессора у своего плеча, я мог проследить любое опрометчивое заявление и немедленно предоставить логическое обоснование для подобной проверки. Никто не мог предъявить ко мне никаких претензий, в то время как я имел возможность переговорить, переиграть и перехитрить любого человека на земле. Я был по-настоящему внушительным типом. И меня уже посещали такие мысли: «Какая мне польза от моего процветания, если о нем неизвестно шайке из Вест-Сайда?» и «Боже, утрется ли этот полудурок Счастливчик Сэм, если увидит меня едущим по Бродвею на собственном авто ценой в пять тысяч долларов!» и «Надо же было тратить время и слезы на такую пустышку, как Одри!» Иными словами, я давал выход своему комплексу неполноценности. Я вел себя как отпетый дурак, каковым на самом деле и был. И я отправился в Вест-Сайд.