Он вытянул вперед электроскоп. Даже на таком расстоянии – при ее-то нервах – она видела, как разошлись золотые лепестки. Он обошел девушку кругом, внимательно наблюдая за лепестками, двигая прибором вперед и назад, влево и вправо. Когда он вернулся к звуковому генератору, то чуть уменьшил мощность.
– Вы излучаете такое поле, что не могу уловить колебания, – объяснил он и на этот раз подошел к ней еще ближе.
– Я больше не могу, не вынесу, – пробормотала она.
Он не услышал или не придал значения. Водил электроскопом около живота, потом пошел вверх, потом из стороны в сторону.
– Ага. Вот ты где, – обрадовался он, придвигая инструмент к ее правой груди.
– Что там? – застонала она.
– Опухоль. Правая грудь, внизу, ближе к подмышечной впадине. Среднего размера, – присвистнул он. – Но злокачественная, излучение идет адское.
Она покачнулась и рухнула вниз. Ей стало дурно, в глазах почернело, затем темнота уступила сине-белому сиянию, но тут же обрушилась снова куском падающей скалы.
Место, где стены встречаются с потолком. Еще стена, еще потолок. Раньше не видела. Было не важно. Забудь. Спи.
Место, где стены встречаются с потолком. Что-то мешает. Его лицо, так близко, истощенное, уставшее… взгляд настороженный, пронизывающий. Не важно. Забудь. Спи.
Место, где стены встречаются с потолком. А там, чуть ниже, почти закат. Над рыжими хризантемками в золотисто-зеленой стеклянной вазе. Снова что-то мешает… его лицо.
– Вы меня слышите?
Слышу. Не отвечай. Не шевелись. Не говори. Спи.
Комната, стена, стол, мужчина ходит… ночь в окне и хризантемы, как живые… Разве не знаешь, что они срезанные и умирают?
Они сами об этом знают?
– Как вы?
Срочно, срочно.
– Пить.
Что-то холодное, даже от маленького глотка сводит челюсти. Грейпфрутовый сок. Откинулась на его руку, в другой он держит стакан.
Нет, это не…
– Спасибо. Большое спасибо.
Попробовать сесть. Я что, в простыне?..
– Простите, – сказал он, будто прочитав мысли. – В некоторых случаях колготки и мини не к месту. Но все постиранное и высушенное, висит вон там. Можете переодеться в любой момент.
Коричневое шерстяное платье, колготки, туфли. На стуле.
Он вежлив, отходит, ставит на тумбочку стакан рядом с графином.
– В каких случаях?
– Когда тошнит. Или нужно подложить утку, – откровенно признал он.
Тело под простыней, но смущение ей не скроешь.
– Извините. Наверное, я…
Качаю головой, а туда-сюда шатается он.
– У вас был шок, и вы еще не оправились.
Он не решался. Впервые она видела его в этом состоянии. На мгновение даже стала понимать его мысли.
Должен я ей сказать, что думаю?