— А остальные? — Толбуеву становилось все более и более интересно. Дело приобретало неожиданный оборот.
— Прасковья Ферапонтова спилась и в тридцатых годах повесилась, а судьбу Починка вы уже знаете. Но я не думаю, Веля, прости, Велемир, что твой Черемисинов, о котором ты мне вчера рассказывал, знает что-либо обо всей этой истории и о своем прадеде Варфоломее. А вот Матвей Яковлевич — вполне возможно, что-то и слышал. Скорее всего, даже от своей бабки Прасковьи. Недаром он уверен, что Иерусалимская икона все еще в Юрьевце.
— Согласен с тобой. Но Ферапонтов не тот человек, чтобы самому прятать бесценную святыню. Это исключено. Да и «мелкий» Черемисинов, конечно, тоже не в курсе. Но вот что занятно. От одного предка Черемисинова в Гребецком овраге в середине позапрошлого века в Юрьевце страшный пожар заделался, который полгорода спалил, другой прадед, уже в прошлом веке, Иерусалимскую икону выкрал. А третий… коз разводит. А так просто пустое место.
— А Ферапонтов ваш? — спросила Марина. — Чем он отличается?
— Юродством, — подумав, ответил Велемир Радомирович. — Но мужик ученый, ничего не скажешь. И тоже забавно как-то: бабка его воровством подъедалась, а сам он на двойной убийце женат.
— Ничего забавного или занятного тут нет, просто наследственность. Однако, так или иначе, но следы ведут именно к ним, а значит, и искать надо где-то рядышком, — подытожил Гаршин.
За разговором проехали Видное и Железнодорожный, а в Лыткарино Вадим предложил остановиться и перекусить. Да и вообще мышцы размять. Никто возражать не стал. Вышли возле придорожного кафе, выбрали столик на пятерых и заказали, кто что хотел.
— А какие вообще-то люди в Юрьевце? — спросила Марина.
— Славные, — коротко ответил Велемир Радомирович. И добавил: — Плохие пока еще не попадались. У Христа плохих людей нет. Как и народов. Перед Богом и лингвистами все языки-народы равны. Нас интересуют даже щелкающие «птичьи» африканские языки, поскольку и в них может открыться секрет Праязыка. Ведь не будь у человека чего-то, чего нет у животных, его язык так и остался бы воем, щелканьем и пересвистом, хотя дело, конечно, не в форме.
— А на каком языке говорил сам Христос? — задал вдруг вопрос Иван.
— Сейчас отвечу, — воодушевился Толбуев. — Спор, на каком языке говорил первочеловек Адам или, хотя бы, Ной со своими сыновьями, идет давно. Ответ «на святом» лингвистов не устраивает, потому что он «не научен», а «древнееврейский» — понятие слишком расплывчатое и сомнительное. Но то, что это был не иврит, абсолютно точно. Даже среди еврейских традиционалистов существует точка зрения, что не только Авраам, но даже Ной говорили на арамейском языке. Это не очень согласуется с научными данными, но приближает к пониманию того, почему Иисус Христос тоже проповедовал по-арамейски. Бытует мнение, которое разделяют и представители Православной Церкви, в частности святой Иоанн Кронштадтский, что все языки произошли от некоего «архаичного еврейского». Но так заявлять некорректно потому, что разные языки существовали уже тогда, когда евреев как таковых не было и в помине, а для письма использовались иероглифы или клинопись.