Ты был замечательным человеком: собрал в стенах Британского музея огромное количество египетских древностей. Ты был великий коллекционер перед господом>7, ты распахнул врата Египта — и для науки тоже. Золотое время, наступившее после тебя, могло стать и твоим временем. Но аллах призвал тебя.
Шампольону было уже 33 года, когда твои мускулы обрели покой. После него начался тот великий цирк, который ты словно предсказал, выступая в лондонском «Египетском зале»[18].
Не могу простить тебе — если верить слухам, — что ты впал в грех, приказав выбить свое имя на троне Рамсеса II в Фивах. Если так, пусть аллах покарает тебя за это!»
* * *
Пляска вокруг золотого тельца началась!
«Мне очень не повезло, что я попал в Фивы сразу после Шампольона, поскольку там уже все скуплено!» Эту неутешительную весть о положении дел осенью 1829 г. дармштадский архитектор Фриц Макс Гессемер передал своему покровителю, дипломату и коллекционеру Георгу Августу Кестнеру (1777–1853), основавшему Немецкий археологический институт в Риме. «Я не нашел в Верхнем Египте ничего, кроме нескольких скарабеев>8», — жаловался Геосемер в другом письме. Неудивительно, так как попал он туда во время бума, вызванного открытием Шампольона. Что же сделал повсюду превозносимый Шампольон?
Гессемер — Кестнеру: «Ученость Шампольона я всячески почитаю, однако должен сказать, что как человек он выказывает такой характер, какой может весьма сильно повредить ему в глазах людей! Найденная Бельцони гробница в Фивах была одной из лучших; по крайней мере она полностью сохранилась и нигде не была повреждена.
Теперь же, из-за Шампольона, лучшие вещи в ней уничтожены. Прекрасные, в натуральную величину росписи лежат, разбитые, на земле. Чтобы вырезать одно изображение, решили пожертвовать двумя другими. Но разрезать камень оказалось невозможным, и все было испорчено.
Из-за тщеславного намерения перевезти эти удивительные работы в Париж они теперь навсегда уничтожены. Однако неудачного опыта оказалось недостаточно; тот, кто видел эту гробницу прежде, не может теперь узнать ее.
Я был до крайности возмущен, когда увидел такое святотатство».
Побуждаемый министерством иностранных дел генеральный консул Генри Солт начиная с 1816 г. применяет в деле приобретения памятников искусства как законные, так и незаконные средства. Английские агенты охотились за древностями, а заодно выслеживали французских и немецких агентов. В Лондоне в 1845 г. был снесен так называемый дом Монтегю; его заменило новое здание музея. Теперь нашлось куда складывать сокровища.