Его ответный прямой взгляд ошеломил меня внезапной яростью. Каидан подался вперед и уперся кулаками в стол по обе стороны от меня.
— Хочешь поговорить о той ночи? Когда сама чуть не погибла? Каких же слов ты ждешь от меня, Анна? О том, что это была худшая ночь в моей жизни?
У меня защипало в глазах. Все заранее заготовленные и тщательно продуманные фразы куда-то улетучились.
— Так быть не должно…
— Анна, нет. Не надо. — В его глазах появилось страдание, мучительная боль, какой я никогда еще не видела, а следом — твердая решимость. — Если ты хочешь покончить с тем, что мы начали прошлым летом, я могу отвести тебя в заднюю комнату и раз и навсегда вытряхнуть всё это из нас обоих. Но ничего другого я тебе предложить не в силах.
Тихонько простонав, я оттолкнула его, прямо-таки задыхаясь от обиды. А вот он выглядел удовлетворенным.
В этот момент директор магазина направился в нашу сторону. Каидан поднял руку, показывая, что мы сейчас заканчиваем. Директор кивнул.
Воспользовавшись паузой, я пробормотала:
— Если тебе больше нет до меня дела, просто так и скажи.
— Неважно, — выдавил он из себя, — кому до кого есть дело. Они никогда от нас не отвяжутся. А если бы даже и отвязались, мы все равно слишком разные.
— Уже не…
— Да.
— Нет. — Голос у меня был сдавленный. — За прошедшие месяцы… мне пришлось перемениться.
Выражение его лица несколько смягчилось.
— Ты работала?
Я кивнула и принялась сосредоточенно рассматривать свои изящные наманикюренные ногти, опасаясь, что Каидан заметит стыд в моих глазах.
— То есть, — заключила я, — мы уже не такие разные, как тебе кажется.
— В самом деле? — Он явно насмехался. — А ты уже трахалась по пьяни?
Я удивленно округлила глаза, а он лучезарно улыбнулся. Почувствовав, как лицо заливает краска, я еле смогла выговорить:
— Нет.
Его слова, последовавшие за этим, дразнили и угрожали.
— Ты можешь стать на год старше, сменить стиль и выглядеть настоящей упакованной сучкой, но это не будет значить, что ты изменилась.
Кем-кем выглядеть?
От волнения я выпалила:
— Я перецеловала кучу парней.
Идиотка. Конечно, это было правдой, но все-таки. Что я пытаюсь доказать? Моя «работа» не идет ни в какое сравнение с тем, к чему принуждают Каидана и остальных.
При этом моем признании улыбка, как приклеенная, застыла у него на лице.
— Ты все еще молишься каждый вечер?
Я помедлила, потом ответила:
— Да.
— Если тебе нужен равный, — тихо сказал Каидан, — поди поговори с Копом. А если хочешь перепихнуться, — тут он легонько стукнул себя в грудь, — я к твоим услугам.
И лицо его мгновенно почернело.