Потом публика притихла, зато музыка, казалось, зазвучала еще громче — и стадион взорвался при виде мерно шагающего к арене Флинна. Он был в красной форме, глаза у него пылали. Я, поддавшись общему порыву, тоже зааплодировала и наклонилась вперед, чтобы лучше видеть происходящее. При виде того, как Призрак спокойно перебирается через ограждение и с широченной улыбкой впивается яростным взглядом в противника, меня стало терзать беспокойство. Его улыбке хорошо подходило определение «зловещая», она не имела ничего общего с той, которую я запомнила по фотографии.
На середину восьмиугольника вышел ведущий, который представил первого борца — я даже не разобрала имя, — а потом объявил Флинна Фрэзера — Призрака. Тут я опять присоединила свой голос к хору восторженных криков.
С началом поединка никто не сел. У Флинна был природный дар притягивать к себе взгляды. Он кружил вокруг соперника, как гибкая красная пантера, а тот прыгал и метался с одного конца ринга на другой, словно заяц, и не выказывая признаков страха, но всем было очевидно, что здесь есть чего бояться. Мне стало за него страшно.
Флинн играл с синим, как кошка с мышью, и позволил ему провести несколько атак, но даже я, ничего не смыслящая в этом виде спорта, понимала: Призрак просто выжидает, чтобы представление не закончилось слишком быстро. В первом раунде соперники уклонялись от решительной схватки, ограничиваясь отдельными ударами и блоками. К середине второго раунда из возбужденной толпы послышались насмешливые и требовательные возгласы.
Флинн был не из тех, кто разочаровывает публику. Он завертелся, как смерч, ударом ноги сбил соперника с ног и швырнул его на мат. Толпа взревела. В какой-то момент синий неожиданно подставил Флинну подножку. И тут Призрак разозлился не на шутку. Он бросил противника через плечо, приземлился на него сверху, попав локтем прямо в солнечное сплетение, и начал колотить по лицу. Толпа вопила как безумная, подбадривая Флинна и требуя нокаута, и я почувствовала, что мое беспокойство нарастает. Непохоже было, что Флинн остановится — им овладела жадность. Забирай свою победу и оставь его, Флинн. Когда рефери в конце концов оттащил Флинна от соперника, лицо у того превратилось в сплошное кровавое месиво.
Мы с Копом одновременно посмотрели друг на друга: матч окончен, пора идти. Мы уже дошли до выхода и показывали свои пропуска за кулисы, когда на арене объявили, что Флинн победил и сохранил титул чемпиона в своей весовой категории, ни разу не потерпевшего поражения.
Мы свернули за угол, оглянулись — в холле было пусто — и проскользнули в раздевалку, на двери которой стояло имя Флинна. Внутри оказалось нечто среднее между камерой хранения и гардеробной, со скамьями в центре, стоящими параллельно.