– Ой, – сказал я, – давайте сам все скажу?
Он улыбнулся, достаточно сдержанно, такие люди не улыбаются во весь рот, как простолюдины, охранники с заинтересованностью на лицах придвинулись ближе.
– Говори, – велел он.
– Наверное, повезло, – ответил я. – Говорят, я какой-то везучий. Кино одно смотрел, там везучесть была от какого-то браслета…
Один из охранников, не дожидаясь приказа от главного, задрал мне рукав до самого плеча, хмыкнул, перешел на другую сторону и поднял рукав там.
– Ничего, – доложил он тупым голосом.
Вожак поморщился.
– Так бы он и сказал про браслет, если бы такой был на нем. Мужик, ты не играй с нами…
– Я не мужик, – сообщил я.
Охранники переглянулись, один заухмылялся как-то нехорошо, а главный бросил:
– А кто?
– Мужчина, – сообщил я. – Самец! Мужик – это крепостной крестьянин в лаптях. Грязный и нечесаный, а я, смотрите, даже не пьяный! И слюни не висят, как у мужиков. А рубашка какая нарядная, заметили?..
Главный взглянул на часы, что по старинной моде носит на запястье.
– Жаль, у нас мало времени. Вот что, самец, мы знаем, ты не из полиции. Таких сразу забирают в места повыше. Но как ты там оказался и что знаешь, сейчас узнаем и мы. Но лучше бы ты сам рассказал.
– Сам не знаю, – ответил я искренне, – Много на свете странного, не находите?
Он сказал со вздохом:
– Начнем рубить пальцы. Не хочется, а нужно. Это общемировая практика. Правительство вообще руки выкручивает, а мы только пальцы… правда, рубим.
Двое боевиков ухватили меня за руку и с силой вытянули и опустили ладонью на стол. Я не противился, с любопытством ждал, что дальше. Главный не сводил острого взгляда с моего лица.
– Пальцы не отрастут, – напомнил он. – Так что решай, пока не поздно.