Все еще глядя мне в лицо, он с силой двинул руку с ножом вперед. Я снова позволил войти в мое тело этому блестящему острию без сопротивления по самую рукоять.
Пальцы уперлись мне в то место, что называется животом. Человек оторопело застыл, словно только сейчас понял, что натворил. В сторонке скулит тот, что сломал о меня пальцы, а этот наконец поднял голову и встретился со мной взглядом.
– Удар вообще-то смертельный, – сообщил я. – У меня право на самозащиту согласно статье. Адекватную.
Он в испуге разжал пальцы и отдернул руку, но отступить не успел. Я выдернул нож и воткнул в его тело точно в то же место и под тем углом, чтобы лезвие, минуя ребра, вспороло главную мышцу, качающую кровь, в народе ее называют сердцем.
Его ноги подкосились, а когда начал опускаться на асфальт, я повернулся к автомобилю. Стекло никак не поддавалось моим усилиям, я не сразу понял, что хоть и неживое по здешним меркам, но это уже не просто песок, а песок с перестроенной структурой, так что не в моей власти.
Второй еще выл, опустившись на колени и нянча у груди искалеченную руку. Кровь течет мелкими струйками и капает на такой же темный для него асфальт.
На меня взглянул снизу вверх с ужасом, а я сказал доброжелательно:
– Ты меня ударил. Я в ответ, согласно закону и порядку, должен ударить тебя, чтобы все правильно, верно? Зуб за зуб, око за око, кровь за кровь…
Он проговорил, заикаясь:
– Но… я уже пальцы сломал…
– Тогда ладно, – сказал я, – отпускаю. Но в следующий раз лишу жизни, согласно статьи Уголовного кодекса. Только своего дружка забери. Он уже неживой, но все равно забери.
– Спасибо, – пролепетал он жалким голосом, – спасибо, господин дьявол…
Он что-то прошептал еще, я расслышал все, но разобрать не сумел, да и слово «дьявол» ни с чем связать не мог, решил, что просто ослышался, я же теперь стараюсь воспринимать звуковые волны, что издают ротовые аппараты людей и мелких зверьков, что живут в некоторых квартирах, и не позволяю себе слышать больше, чем люди, чтобы не раскрыться.
Марианна и Шерлок еще спят, повернувшись один к другому спинами. Я от двери неслышно переместился прямо в свою постель, но одеялом пришлось укрыться самому, искусственное, что значит с перестроенной структурой, вне моей власти, что озадачивает и раздражает, а еще наполняет угнетающим чувством беспомощности.
Некоторое время продолжал просматривать телепередачи, хотя сам приемник выключен, но теперь, когда знаю, для чего предназначен, могу обходиться и без него, одновременно поглядывал на Шерлока и Марианну.