Он умело разрезал, сам взял первый кусок и ел, нахваливая, спрашивал у нас, нравится ли, я подтверждал, что да, очень нравится, но напомнил себе, что хорошо бы суметь вырастить в себе хотя бы крохотный участок с органикой, что-то я совсем затормозился с попытками увидеть этот мир таким, каким воспринимают эти существа.
Они ели некоторое время молча, а я подумал, что напрасно пытался просто воспроизводить увиденное, рассчитывая, что дальше заработает само.
Помню, как с невероятными усилиями удалось сложить из атомов простейший дендрит, однако он тут же распался, не желая существовать. Так получилось несколько раз, и всякий раз находил причину: то температурный режим не выдержан, то избыточно давление, то излучение, и всякий раз дивился удивительной слабости этих существ и не мог понять, как ухитряются существовать так долго в предельно враждебной среде.
Наконец пошел по нисходящей цепочке вниз, пока не дошел до «первичного бульона», из которого удивительнейшим способом и образовалась биологическая жизнь. На том уровне достаточно быстро сложил из атомов эукариот, но тот вскоре распался, не желая функционировать.
Когда наконец просуществовал целую секунду, я ощутил победную радость, даже попробовал рассыпать его на атомы, а потом собрать снова, однако не удалось ни первое, ни второе.
Что не удалось второе, еще объяснимо, хотя я запомнил чертеж, как и где каждый атом каждой молекулы, но почему не могу даже рассыпать? Убить могу, то есть прекратить его существование как биологической жизни, а вот рассыпать…
Рассыпать, сказал себе после долгого раздумья, означает власть над материей, что здесь именуется неорганикой, но странным образом органика произошла из неорганики, просто непостижимый процесс, дико и нелепо даже предположить, что есть выше уровень, чем привычная неорганика, из которой вся Вселенная… в том числе и я!
Я снова ощутил то неприятное чувство, которое все чаще чувствую, глядя на эту биологическую жизнь, особенно на ее высшее, как понимаю, проявление, людей. Правда, существуют существа и покрупнее, те же слоны и киты, о которых пока ничего не знаю, кроме вскользь увиденных изображений, но вряд ли эти существа играют заметную роль, так как не заметил приспособленных для них домов, транспорта, да и вообще не встречал пока в городах.
Крякожабер поглядывал на меня очень внимательно, а Марианне сказал:
– Ты правильно сделала, что пришла с ним сюда. Я не знаю, кем он был, но знает слишком много не только для простого обывателя, но даже для знающего астронома. В астрономии нет более сложного и запутанного вопроса, чем загадка происхождения и развития Вселенной… Все существующие теории на самом деле не больше, чем гипотезы. Никто еще не может утверждать, что именно он прав, но вот Крабоид…