Время от времени врачам удавалось пересадить небольшую часть тканей от одного организма к другому. Похоже, что эти эксперименты были успешными лишь в редких случаях, а в случае с человеком и вовсе единичными. Чтобы проиллюстрировать один из таких уникальных случаев, когда трансплантат якобы прижился, несмотря на все сложности, приведу историю Уинстона Черчилля, рассказанную им в его автобиографической книге «Мои ранние годы». Случилось она во время Суданской войны в 1898 году. Вот подробное описание пожертвования лоскута кожи раненому товарищу по оружию:
Благодаря героизму одного из солдат Молино был спасен из опасного сражения с дервишами. Теперь он направлялся в Англию под присмотром медсестры из госпиталя. Я решил составить ему компанию. Во время нашей с ним беседы пришел доктор, чтобы сделать перевязку. Рука была ужасным образом рассечена, и доктор решил немедленно сделать пересадку кожи. Он что-то тихо сказал сестре, и она обнажила свою руку. Они отошли в уголок, и он начал делать надрез на ее коже, чтобы снять лоскут для пересадки Молино. Бедняжка побледнела как смерть, и доктор повернулся ко мне. Это был высокий тощий ирландец. «Что ж, придется позаимствовать у вас», – заявил он. Выхода не было, и, когда я закатал рукав, он добродушно добавил: «Слыхали, наверное, как шкуру сдирают живьем? Вот сейчас мы примерно этим и займемся». После чего он принялся срезать с внутренней стороны моего предплечья клочок кожи с прилегающим к ней кусочком плоти размером с шиллинг. То, что я испытал, пока он орудовал бритвой, медленно водя ею взад-вперед, вполне можно сравнить с муками ада. Однако я выдержал все, и в руках доктора оказался прелестный лоскутик кожи с тонким слоем подкожных тканей. Эта драгоценная заплатка была пересажена на рану моего приятеля, где и находится по сей день, служа ему верой и правдой. Мне же в качестве сувенира достался шрам.
На этот забавный рассказ можно посмотреть с любой из трех возможных точек зрения: может быть, все это правда, и в таком случае он представляет собой описание одного из чрезвычайно редких примеров успешной пересадки неподготовленному реципиенту; или лоскут, который Черчилль счел успешным трансплантатом, был просто отторгнут и мумифицирован, послужив покрытием на руке счастливчика Молино, пока его кожа не затянула относительно небольшую область раны; и, наконец, всегда есть вероятность, что эта легенда – просто выдумка. Молино никогда не представлял публике собственную версию событий, как и «высокий тощий ирландец», освежевавший предплечье Черчилля. Из уважения к памяти великого человека, терзаясь сомнениями, между рациональной и снисходительной версией я выбираю вторую, поскольку в ней наилучшим образом предстает чудо, создаваемое искусством хирурга.