— Дима, а что там произошло? Из-за чего мы оттуда сбежали?
Из-за моей непомерной гордыни, Лера, а затем уже было поздно что-то менять. Наверняка ведь имелось и другое решение.
— Те, которые Аммонит сожгли и людей в нем убили, заявились в Радужный, — я специально не стал говорить о мешке с человеческими головами, который, вероятно, так и продолжал лежать посреди площади. — Все бы ничего, но мы друг другу не понравились.
— Не понравились?
И я замялся с ответом.
— Там один, который у них главный, решил об Димона ноги вытереть, но он ему быстро рога пообломал, — раздался голос Паша, который возился с камнями, укладывая из них очаг.
— Ноги вытереть? — не поняла его Лера.
— Права качать начал: типа весь такой крутой из себя, — пояснил тот. — Димон, ты все правильно сделал, даже не сомневайся! А вообще, будь у нас людишек побольше, мы их всех там и раскатали, — закончил он свой рассказ.
В ответ на взгляд Леры, я лишь сделал невразумительный жест руками: примерно все так и произошло.
— Так, пойду теперь дровишек насобираю, — критически оглядев свою работу, сказал Паша. — Не скучайте тут в одиночестве, — зачем-то добавил он.
Вот чего-чего, но скучать не придется точно. Нам с Лерой предстоял серьезный разговор, который я долго откладывал, но тянуть уже было нельзя.
— Понимаешь, Лера … — не зная с чего начать, промямлил я.
— Что именно?
— Давно тебе уже хотел об этом сказать, но все как-то не ко времени получалось…
— Дима, да говори уже прямо! — не выдержала она. — Что ты все загадками?
— Этот мир от нашего отличается…
— Давно успела уже заметить! Ты по существу, Дима, по существу.
И тогда я начал говорить по существу. Все, что происходило с нами раньше — это были цветочки. Всякие гидры, ихтиозавры, или как они там правильно называются? другие опасности. Теперь, возможно, нам придется убивать людей. Точно таких же, как и мы сами. С такими же руками, ногами, головой, цветом глаз и формой носа. С такими же надеждами, мечтами, желаниями… Убивать, чтобы выжить. Выбор тут прост: или ты их, или они тебя. Но иногда возникают ситуации, когда нет времени, чтобы определить — желают они тебе зла или нет. Чуть промедлишь — и все, слишком поздно что-то менять. Потому что ты будешь уже не в состоянии ничего изменить ни сейчас, ни потом, ни через целую вечность. Ведь для покойников понятия времени не существует. А самое плохое, здесь не война, когда ты точно знаешь, кто твой враг. Тут обитают люди, которые тоже хотят выжить, и потому они зачастую палят друг в друга, не раздумывая ни на мгновения.
— Лера, это все я к тому, что в любой момент у тебя может возникнуть ситуация, когда тебе придется выстрелить в человека. Не сомневаясь, и не раздумывая. Ты же сама не захотела остаться в Станице, — и в этом ты сам виноват, потому что не смог убедить.