. Иной точки зрения придерживается Е.Г. Балагушкин: "Эзотерика - это концептуально-доктринальная форма общественного сознания, продуцирующая прагматические модели объяснения и деятельности"
[250]. Ранее мы уже приводили определения Ю.В. Курносова и П.С. Гуревича, также по-своему раскрывающие этот феномен. На наш взгляд, и эзотерика, и религия предлагают свои картины мира, в основе которых - отношение человека к сакральному (к наиболее значимым ценностям для данного общества). Как и в эзотерике, в большинстве религий также есть представления о передаче древних "тайных знаний", особые ритуалы и духовные практики
[251]. Но эзотерика более синкретична и содержит в себе не только религиозные представления, но и философские, научные, художественные, моральные. Именно в этом (а вовсе не в ее "индивидуализме", противостоящем религиозному "коллективизму") состоит ее особенность. При этом, как эзотерика может включать в себя религиозные идеи и практики, так и религия - эзотерические учения. В частности, современную эзотерику и оккультизм мы рассматриваем лишь как одну из составляющих (хотя и очень важную) феномена новой религиозности: "в новых религиозных движениях эзотерический дискурс выполняет прежде всего служебную роль - обоснование теологических концепций и элементов культа, особенно когда последние нетрадиционны в данной культурной среде"
[252].
Но было бы несправедливо сводить "первую волну" интереса к мистическо-религиозным и эзотерическим учениям исключительно к теософии. Гораздо более широкий и культурно значимый феномен представлял собой символизм, к концу XIX в. вышедший далеко за пределы художественного направления и включивший в себя философию, религию, мифологию, и другие явления культуры, тем самым претендуя не только на синтез искусств, но и на культурную универсальность. "Обращаясь к предельно универсальному и в то же время абстрактному субстрату искусства — символическим мотивам и моделям, представляющим собой интеллектуально-философский дискурс мира, символисты получали возможность интерпретировать любую эпоху, любое культурное явление, любого художника и мыслителя в качестве “вечных спутников”, в духе “эмблематики мира”, “ключей тайн”, “словесной магии”, в условных жанрах античной трагедии и архаического мифотворчества. Символизм сознательно (и демонстративно) отвлекался от конкретного историзма (а значит, и современности), апеллируя к вечности, вневременным критериям искусства, мысли и жизни; перекодируя сюжеты и образы, идеи и концепции мировой культуры в мифологемы и философемы универсального порядка, органически вписывающиеся как в образно-ассоциативный контекст различных искусств, так и в понятийно-логический контекст философско-эссеистских, теоретико-эстетических и политико-публицистических построений"