Зима в Крыму выдалась неожиданно холодной. Конечно, ни в какое сравнение с тем, что творилось под Москвой и Ленинградом здешние морозы не шли, но дороги сначала обледенели, а потом раскисли, что сильно затрудняло переброску войск. И все же теперь, в середине марта, Манштейн чувствовал, что дальше тянуть нельзя. Проблему Феодосии и Керчи следовало решать немедленно. Битва под Москвой завершилась тяжелым поражением, но фронт удалось стабилизировать, и Фюрер, наконец, вспомнил о том, что существуют и другие театры боевых действий. После долгих споров Манштейну все-таки удалось убедить командование выделить для удара по Керченскому полуострову танковую дивизию, вооруженную боевыми машинами с новыми длинноствольными пушками, способными с приемлемой дистанции пробивать броню русских Т-34 и КВ. Кроме того, с воздуха его наступление должен был поддержать четвертый воздушный флот генерал-полковника Рихтгофена. Манштейн понимал, что что это максимум того, что он мог получить, и лучший стратег Г итлера больше не сомневался — пора начинать.
* * *
Одного меня Сталин в Крым не отпустил. Ну, да кто бы сомневался. В качестве недреманного ока Вождя со мной отправился армейский комиссар первого ранга Лев Захарович Мехлис, причем, что интересно, тоже в качестве представителя Ставки. Учитывая, что звание моего «коллеги» соответствовало воинскому званию генерала армии, у меня возникали большие подозрения в том, что мои решения будут сплошь и рядом оспариваться этим весьма деятельным и безоговорочно преданным Сталину товарищем, весьма слабо разбиравшимся в военных вопросах.
Мехлис с самого начала смотрел на меня с почти нескрываемым подозрением, и от едких замечаний удерживался, похоже, только ввиду прямого приказа Верховного главнокомандующего. Но это пока мы находились в Москве. Чем дальше наш самолет удалялся от столицы, тем отчетливее в бросаемых на меня взглядах армейского комиссара проступала смесь пренебрежения и недоверия. Я всю эту игру в гляделки полностью игнорировал и вел себя подчеркнуто нейтрально.
— Вы ведь не член Партии, генерал-майор? — наконец, ее выдержал Мехлис.
— Да, это так, — ответил я, как можно безразличнее.
— Это ваша принципиальная позиция?
— Я бы так не сказал. Скорее, есть объективные обстоятельства, препятствующие…
— Это все отговорки, — Мехлис рубанул рукой воздух, подкрепляя категоричный тон своих слов, — Я читал вашу характеристику. Вы прикрываетесь религиозными убеждениями, хотя сами прекрасно знаете, что это полная чушь.
— Лев Захарович, к сожалению, в данном вопросе наши с вами точки зрения не совпадают.