Учитель истории мисс Хардинг чрезвычайно любила свой предмет и привила и мне вкус к нему, но, к сожалению, я никогда до конца его не развила. Я обнаружила, что с абсолютной ясностью помню ее рассказ о битве в Дарданеллах, когда очень много лет спустя, уже будучи премьер-министром, я шла по полям трагических сражений Галлиполли.
Но главное педагогическое влияние на меня, несомненно, оказала мисс Кэй, учитель химии, в которой я решила специализироваться. Это не было необычным – во всяком случае, в женских школах, даже перед войной, – когда девочки всерьез заинтересовывались наукой. Мой природный интерес к научному миру подстегивали сообщения о научных достижениях в сфере расщепления атома и разработки пластмассы. Было очевидно, что открывается совершенно новый научный мир. Я хотела быть его частью. Кроме того, поскольку я знала, что мне нужно будет самой зарабатывать себе на жизнь, мне казалось увлекательным работать в этой сфере.
Поскольку мой отец бросил школу в тринадцать лет, он был настроен сделать все, чтобы я смогла получить настоящее образование. Мы вместе ходили слушать лекции Ноттингемского университета на тему текущих международных событий, которые регулярно читались в Грэнтеме. После лекции наступало время задавать вопросы, и я и многие другие активно принимали в этом участие. Особенно отчетливо я помню вопросы местного представителя ВВС Великобритании, командира авиационного крыла Миллингтона, который на дополнительных выборах в конце войны прошел в парламент от Челмсфорда как представитель партии левого крыла «Содружество», представлявшей средний класс и входившей в коалицию Черчилля.
Мои родители всегда следили за моими школьными успехами. Домашнее задание всегда должно было быть выполнено – даже если приходилось делать его воскресным вечером. Во время войны, когда девочки из Кэмденской школы были эвакуированы в Грэнтем и в школе ввели посменное обучение, мы должны были ходить на уроки и в выходные дни. Отец, самоучка и потому жадный до чтения человек, всегда обсуждал, что мы читали в школе. Однажды он обнаружил, что я не знакома с поэзией Уолта Уитмена; это было быстро исправлено, и Уитмен и по сей день остается моим любимым автором. Меня также поощряли к чтению классики – сестры Бронте, Джейн Остин и, конечно, Диккенс: «Повесть о двух городах» последнего, с его яркой политической изюминкой, понравилась мне больше всего. Мой отец был еще подписан на философский журнал Хибберта, но он мне показался слишком сложным.
Помимо дома, церкви и школы, в моей жизни был еще и сам Грэнтем. Мы чрезвычайно гордились нашим городом, знали его историю и традиции и были рады являться частью его жизни. Грэнтем основан во времена саксонов, хотя лишь норманны превратили его в важный региональный центр. В двадцатом столетии Большая северная дорога изменила маршрут и пролегла через наш город, буквально обозначив Грэнтем на карте. Линии коммуникации всегда были жизненными артериями города. В восемнадцатом веке был вырыт канал, чтобы доставлять в Грэнтем кокс, уголь и гравий и вывозить из него зерно, солод, муку и шерсть. Но настоящая экспансия началась с приходом железной дороги в 1850 году.