– Отдай!
– Малыш взбунтовался? – заворковал апаш, вытягивая руку с фотографией.
– Отдай! – Корнейчук, вскочив, протяну руки… и получил небрежный отмашку тыльной стороной кисти по губам. Боль привела его в чувство, и будто пелена какая-то слетела.
Одессит с наслаждение врезал апашу в висок костистым кулаком – так, как никогда в жизни! Он много раз дрался, да и куда без этого мальчишке?! Но, будучи натурой чувствительной – никогда в полную силу! Всё время стоял какой-то барьер – то опаска причинить боль человеку, а то – просто стыд, как же он будет потом в глаза однокласснику смотреть!? Сегодня по морде, а завтра – как ни в чём не бывало?!
Апаш начал заваливаться вперёд, вяло засовывая руку в угловато топорщащийся карман, и Николай резко, как учили, схватил его за волосы, и коленом – навстречу! Как учили… Борис, пытающийся научить его не просто приемам английского бокса, а – умению применять его. Егор, Коста…
– Зря ты, парень… – начал один из тех, из опиумного угла, выхватывая нож-бабочку и начиная играть ею. И как по футбольному мячу – по руке! Не думая! Оружие вылетело и запрыгало стальной рыбкой по полу, противно дребезжа.
Шаг навстречу, за грудки обеими руками, и с высоты не такого уж маленького роста, вздёрнув опиумокурильщика на себя – лбом в переносье. Да локтём вдогонку, с зашага, по виску.
– Ты… – начал было третий, – я…
Он отступал, не в силах собраться со словами и мыслями, но Николая уже несло. Шаг… и тяжёлый ботинок врезался в живот, а потом ногами, ногами…
Оттаскивали его впятером, а не разобравшегося Бориса, сходу кинувшегося было в драку, дружно попросили успокоить своего «сумасшедшего друга».
– Коля-то? – удивился Житков, отряхая с виноватым видом держащегося за челюсть наваррца, – Ну, не разобрался, не серчай…
И уже снова на французском:
– Он смирный.
– Он? – вылупился на него свидетель молниеносной расправы над бандитами, – Этот?!
Совершенно некультурно тыкая пальцем в Корнейчука, с самым мирным видом собиравшего вытащенное из рундука, и раз за разом повторяя:
– Он!?
– Ну, – Борис, не видевший саму драку, всё никак не мог взять в толк, – Борис в Одессе чуть не самый смирный. Добрейший человек, мухи не обидит! Всё время заступаться приходится.
– Да ну… – француз замолчал, подняв зачем-то вверх руки и отойдя подальше, – … эту вашу Одессу и всю Россию…
– Переход количества в качество, – невнятно сказал застеснявшийся Николай на немой вопрос друга, оттаскивая мычащего апаша за ноги поближе ко входу.
Проблем с ажанами[iii] не возникло, обитатели матросской казармы разом показали на так и не очухавшихся пострадавших, как на зачинщиков драки и глубоко аморальных мерзавцев, надоевших обществу.