До вечера так никто и не появился — я бросала тревожные взгляды в окно, но снег к темноте только усилился, наметая сугробы под окнами — тропинку к сараю и туалету пришлось уже прокапывать. В самом сарае было тепло, печка работала исправно и, вычистив хлев, я нашла успокоение на чердаке, перебирая сушеные травы в поисках наиболее подходящих сочетаний для отпугивания нечисти. Тем более, что из чердачного окошка было хорошо видно мост и вообще весь наш берег. Было бы — если бы не снег. А так, только неясные силуэты домов. Когда стемнело, видимость еще ухудшилась, поэтому Машку я скорее услышала, чем увидела.
Уже в сумерках хлопнула калитка, впуская спешащую к дому женщину. Шаги были торопливыми, суматошными и я, понимая, что она не пришла бы без причины, вывалилась из сарая прямо перед ней, наверняка напугав.
— Ох ты ж Господи! — перекрестилась она. — Здрасте вашему дому!
— И вам, — суховато ответила я, прекрасно зная, кто причина всех этих дурацких слухов о ведьме на хуторе. Дети-то ее уже напуганные, а сама баба нет-нет да и сунет любопытный нос через забор. А чего не увидит, то додумает.
— Алиса Архиповна, горе у меня! — видимо, что-то такое увидев моем лице, расшаркиваться она перестала. Стало заметно, что под глазами у женщины залегли темные круги. — Митька, младшенький, заболел!
— Сочувствую, — настороженно отозвалась я. Крупные хлопья снега летели со всех сторон, оседая на непокрытой голове соседки.
— Гришка сказал, вы врачевать умеете, может, посмотрите? — заискивающе, что в ее исполнении получилось более чем угрожающе, спросила Машка. — Неделю как сдыхоть на кровати валяется… Температуру уж чем только сбивать не пробовала, а врач ажно в городе, только через неделю появится, Глашка только и может, что своими уколами пичкать, а они не помогают нисколько!
К концу этого страстного монолога голос ее сорвался, выдавая панику. Я вздохнула.
— Идите домой, я скоро приду.
Ну Гришка, болтливый твой язык…
— Может, и мне сходить? — вызвалась Ника лениво. Она уже приготовила два банных полотенца и ждала меня, но я только мотнула головой, снимая нужные мне мешочки со стен. Кто его знает, чем он болен, но пока возьмем самое основное…
— Иди к голове, я позже подойду.
У калитки мы разошлись — Ника побрела через мост и вскоре пропала за пеленой снега, я, загребая белый пух сапогами, двинулась к соседям.
Мальчик и правда был очень плох — и дело тут было вовсе не в проклятии или порче, как я сначала было подумала, памятуя о ведьме. Обычная простуда, тщательно скрываемая от родителей, вскоре получила дополнительный допинг в виде промокших ног — сунулся сдуру на речку лед проверить — и переросла в полноценный бронхит. Митька пылал жаром, как раскаленная печка. В маленькой комнатке близнецов остался только он, девочка спала с родителями и при виде меня, испуганно пискнув, шмыгнула за угол. Митька не испугался — сомневаюсь, что он вообще меня узнал, едва вынырнув из вязкого бреда. Худенькое тельце колотило в ознобе, в комнате стоял терпкий запах пота и спертого, давно не проветриваемого воздуха.