Мороз крепчал. Я сунула руки с карманы: хотя температура тела оборотня не давала замерзнуть, но поднявшийся ветер пробирал до костей. Ника бодро шагала впереди, участковый шел рядом, то и дело оборачиваясь на меня. До кладбища добрались минут за двадцать и тут всегда скептичная сестрица резко остановилась.
— Это что? — возмущенно ткнув пальцем на полуоткрытые ворота, вопросила она. Почему-то меня. Я пожала плечами.
— Только не говори, что не сможешь ступить на освященную землю. Никогда ритуалов на кладбище не проводила?
— Только не на таком! — ошеломленно пробормотала она, входя на территорию. Ворота омерзительно скрипнули и застряли. Самое странное, что калитку кто-то ответственно запер на висячий замок. Мы протиснулись следом.
— Кладбище как кладбище, — снова пожала я плечами, недоуменно осматриваясь. Зрение оборотня помогало разглядеть неровные ряды покосившихся крестов и памятников, но и окружающую обстановку делало слишком контрастной — земля и небо выцвели до грязно-серых оттенков, а все остальное виделось как рваные черные клочья. И поди пойми, двигаются они оттого, что ветер кусты шевелит, или потому, что за кустами кто-то притаился…
Досадливо цыкнув, я вернула человеческое зрение и пару минут привыкала к темноте. Ника успела за это время уйти далеко вперед и участковый двинулся было за ней, но я его остановила:
— Не мешайте. Поверьте, вы не хотите присутствовать при этом ритуале.
Сестрица уходила все дальше, петляя между могил и заставляя нас всматриваться в ночь, а мы топтались у ворот, открытые всем ветрам и — что самое плохое — глазам. Алексей Михайлович это тоже понимал и нервно оглядывался, мешая мне.
— Встаньте и не шевелитесь, — наконец, не вытерпела я. Чуткий слух оборотня устал от постоянного шебуршания под ухом. — Я услышу, если вдруг…
— Готово, — вынырнула из темноты сестрица. Хотя лицо ее осунулось и постарело, глаза прямо-таки сияли алчным блеском. — Вперед!
Стремительно промчавшись мимо нас, она устремилась в сторону деревни, размахивая какой-то палкой. Мы догнали ее через пару шагов.
— НИКА! — зарычала я, разглядев что у нее в руках. — Брось сейчас же!
— Это трофейное, — заартачилась ведьма, прижимая к груди чью-то костлявую руку. — И потом, вряд ли мне предъявят претензии…
— Что ЭТО? — тоже разглядев ее «трофей», тоном, словно очень желает ошибиться, просипел участковый.
— РУКА, — мрачно подтвердила я.
— Вы совсем чокнулись?! — возопил Алексей Михайлович, когда мы отошли уже на десяток шагов. — Человеческая рука? Верни ее!
— Тишше! — зашипела я, обернувшись. — Или хотите, чтобы вся деревня сбежалась?!