Я вошла в дом, разожгла печь, сунула внутрь котелок с картошкой, нырнула в погреб.
Наверняка ведь есть кто-то, не сами же себе все остальные дрова рубят. Надо бы поинтересоваться…
Двухлитровый кувшин кваса, тарелка с малосольными огурцами, квашеная капуста, грибочки — все на стол. Хлеб неровными крупными ломтями лег рядом. Подумала и вытащила на свет божий банку тушеной зайчатины — мужики есть мужики, без мяса им и стол не стол. Заяц почил в бозе еще в начале лета, я наткнулась на него совершенно случайно, но счастлива была безмерно — пусть и тощее, а все же мясо. Сама я мясо старалась не есть. Не то чтобы совсем не ела, но никогда не любила. Хотелось всегда, но от хорошо прожаренного стейка нужен совсем маленький шажок до сырого мяса. Я оборотень, это желание во мне живет неугасимо. Другое дело, что не каждый из нас позволяет себе так низко пасть.
На улице тем временем окончательно стемнело, от заката осталась только узкая красная полоска на горизонте да алые всполохи по небу. Самое время для ведьм.
Мерзко ухмыляясь, я зачерпнула золы из ведра у печки и вдохновенно размалевала лицо перед зеркалом. Узкая черная водолазка скрывала шею и руки, так что вскоре я стала похожа на черта из табакерки. Кстати, о черте. В дело пошла мохнатая измочаленная веревка, которой я раньше привязывала корову, но та ее пережевала. Смазав ее золой, я огромной булавкой прикрепила веревку на крестец. Дальше — больше! Надерганные перья легли на плечи и руки (вместо когтей!), а два гусиных крыла, которые я использовала, чтобы выгребать золу из печки — на спину. Удовлетворившись образом, я подхватила метлу из угла и, помахивая небрежно перекинутым через руку хвостом, отправилась оправдывать слухи.
Ох, как они орали! В два голоса, словно иерихонские трубы! Из-под кроватей торчали только огромные перепуганные глазищи. Профилактически позавывав и поскребясь в окна, я, довольная произведенным эффектом, вернулась в дом, застав на крыльце Гришку и участкового. Участковый застыл, вытаращив глаза не хуже детей, Гришка с тихим вскриком осел на ступени.
— Сдурела? — высказался Алексей Михайлович. Рука дернулась — то ли хотел перекреститься, то ли пистолет достать. Я фыркнула, снимая «крылья» и отлепляя от рук перья. Веревку он перехватил и сдернул сам.
— Оправдываю ожидания.
— Ты их переплюнула, — прохрипел Гришка, подходя ближе и приглядываясь. — Это чего?
— Сажа бела, — хмыкнула я, открывая двери и провожая их на кухню. — Садитесь уже, я пока тоже сбегаю, ополоснусь…
— Проводить? — не слишком охотно, пожирая глазами теснящиеся на столе тарелки спросил Гришка. Я только отмахнулась и скрылась в опустившейся на село темноте. Вот еще, проводить. Сама я и быстрее и безопаснее доберусь до бани — острое зрение и слух позволяли.