Мысль эта была неприятной и заставила меня помрачнеть.
— И вы просто так, поболтать с задержанным решили? — одной рукой приглаживая влажные волосы, он подхватил с плиты закипающий чайник, поставил на стол две кружки, тут же наполнив их кипятком. — Чай или кофе?
— Чай, — отозвалась я. В кружку плюхнулся одноразовый чайный пакетик, заставив поморщиться.
— Ну, извините, ваших сборов у меня нет, — развел руками Алексей Михайлович, усаживаясь рядом. Устало облокотился на стол, обхватив пальцами дымящуюся кружку.
Мне стало совестно — ему выспаться бы, да поесть нормально, а я тут со своими глупостями…
— Я же не знала, что он задержанный, — заметила я, запуская ложечку в миску с медом. А вот мед был отличный — разнотравье, без всяких примесей, явно покупал не на рынке и не в магазине. Такой мед только своим отдают, кто не имеет за душой злого умысла. — Я вообще зашла, Гришка сказал, что у некоего Петьки вся местная алкота собирается, просил вас взять в качестве поддержки…
— А вам они зачем? — мученически простонал участковый.
— Генку найти, — терпеливо пояснила я. — Поговорить надо было. Я зашла к вам, а вы уже его в клетку посадили.
— О чем поговорить? — настойчиво продолжил Алексей Михайлович. Я вскинула одну бровь.
— Это допрос?
— Алиса Архиповна! — с рычащими нотками в голосе предупредил мужчина. Я вздохнула. — Не доводите до греха, ему тюрьма грозит, подельника не выдает, а тут вы со своими тайнами! Говорите прямо, а не то…
— А не то что? — выразительно скрестив руки на груди, я откинулась на тихо скрипнувшем стуле. — И меня посадите? На каких основаниях, интересно?
Мы молча смерили друг друга взглядами. Мой был с намеком на грядущую бурю, его — уставший и упрямый.
— Или говорите или уходите с богом, — наконец, сдался он, отставляя не допитый чай и вставая. — У меня еще дел невпроворот.
Я ушла. Глупо, конечно, вышло.
Постояла на крыльце, задумчиво разглядывая опавшие листья под ногами — половина втоптана в замерзшую грязь и останется там до весны. Поскольку возмездие временно откладывается, можно было все-таки добраться до леса и заняться мазью от прострела, но мне неожиданно вспомнилось кое-что еще. Решительно застегнув куртку и сунув замерзший нос в воротник, я зашагала к храму. В воздухе пахло костром — над домами висела легкая пелена, от сотен курившихся дымком печей. Храм находился ближе к правому краю деревни, почти у самой реки — пылающие на солнце позолоченные купола было видно далеко и с поиском проблем не возникло. Подходила я не то чтобы с опаской, но с осторожностью. Хотя я не встречала действительно освященных церквей, мало ли что могло быть здесь, в глухомани?