Приняв такое решение, воеводы и десятники разошлись.
Бордак прошел к семье.
Алена лежала на кровати, Петруша вертелся рядом. Служка Колька сделал ему свисток, мальчишка занимался им.
Бордак сел на табурет у кровати жены и спросил:
– Как ты, Алена?
– Ох, Михайло, видать, рожу я тебе богатыря, так тяжко его носить. С Петрушей намного легче было.
– Тебе бы больше двигаться, родная.
– Это и повитуха говорит, да сил нет, Михайло. Так и тянет в постель. А ты опять покидаешь нас?
– Да, Алена, но иначе нельзя.
– Разумею. Но душа не желает того принимать. Очень хочу, чтобы ты рядом был.
– Я тоже этого желаю. Но я воин, и мое дело в трудную годину родину защищать.
– Эх, Михайло, ходил ты с дружиной в походы, бил басурман, а пришел Девлет-Гирей и разорил Москву.
– Ты же знаешь, Алена, что так вышло случайно. Но собака Девлет не решился направить орду на сгоревшую Москву. Он знал, что русские даже мертвыми драться будут.
Женщина положила руку на широкую ладонь мужа.
– Не говори так, Михайло. Не надо мертвыми. Живыми надо.
– Я так, к слову.
– Не надо. Скажи лучше, когда уводишь из села дружину.
– Вот попрощаюсь с тобой, с Петрушей, Герасимом, Марфой и поеду.
– Далеко ли путь твой лежит?
– Куда сейчас идти, знаю, а там разберусь.
Алена вздохнула и спросила:
– Это сколько же я тебя не увижу?
– Коли по правде, то, наверное, долго. И родить успеешь, и в себя прийти, и, возможно, на Москву вернуться.
– Что там делать? Подворье-то сгорело.
– Людей мастеровых наймем, они и свои, и наше подворье поднимут. Еще краше станет.
– Как долго тебя не будет. Знаешь, Михайло, об одном прошу. Коли помру я при родах, а дитя выживет, ты уж найди и для него, и для Петруши женщину, которая могла бы стать им матерью.
– Даже думать об этом не смей! Все пройдет хорошо.
– Я тебя на самый крайний случай прошу. Обещай сделать так. Мне от того легче будет.
– Мы будем вместе. Ты, я, Петруша и ребятеночек наш!
– Обещай, Михайло!
– Ты забудь плохое и давай-ка вставай. Жене следует мужа проводить.
– Тяжко вставать, Михайло.
– Надо, Алена.
– Ты не обещал.
– Этого ты не услышишь. Олеся! – крикнул он.
Та быстро объявилась.
– Слушаю, боярин.
– Помоги боярыне встать и выйти во двор. Я буду там ждать.
– Извиняй, Михайло Лексеич, но, может, ей лучше полежать?
– А что повитуха говорит?
Девушка вздохнула и ответила:
– Что двигаться больше надо.
– Ну вот! Зачем тогда лежать? Помогай, и во двор, не спеша, потихоньку.
Бордак вышел из опочивальни, спустился во двор.
Там стоял Огнев:
– Воевода, дружина к походу готова, ждет наказа, – доложил он.
– Погоди немного, Лука.