Дьявол, только взгляд у него не улыбается! Подозревает, что вся история срежиссирована? Тогда, Господи, помоги.
– Опыт, ваше преосвященство. Приходилось мне уже людей под заклятием видеть. Что-то меняется в их поведении, мимике… не могу объяснить, но, ей-богу, чувствую я такое.
– Чувствуешь, говоришь? Конечно, конечно, как в этой… – епископ взглянул в листок, – в Сен-Беа, да. А если проверить? – И он трижды хлопнул в ладоши.
В дальнем углу кабинета открылась неприметная дверь, в которую вошли четверо в длинных серых плащах, с надвинутыми на лица капюшонами.
– Ну и кто из них под заклятием?
Кто-кто? Ясно, что двое. Один под тем же «тихого слуги», а что с другим – непонятно. Есть какой-то серый ореол, но никаких управляющих нитей к нему не тянется. Интересно, но не сейчас с этим разбираться. Отвечать, однако, надо, только как?
– Так я сказать не смогу, мне бы услышать их, увидеть, как говорят, как двигаются… А без этого, извините, нет, не получится.
– Нет, лиц не увидишь, но все остальное – пожалуйста.
Что же, с такими картами можно и сыграть. Жан по очереди приглашал к себе вошедших, задавал общие вопросы, всеми силами демонстрируя, мол, вот я отслеживаю реакции, анализирую. А сам думал – как отвечать.
А человек с серым ореолом оказался женщиной и, судя по голосу, молодой. Говорит по-галльски с заметным акцентом. Кастильским, между прочим. И зачем ее нам показывают? И что это за заклятие на ней, бедняжке?
С мужиком все ясно – обычный контрольный образец. Если не получится определить – значит, врет лейтенант Ажан безбожно. А с безбожником у господина епископа наверняка есть кому побеседовать. Хорошие специалисты, надо полагать, безжалостные.
Но вот женщина, иностранка… Зачем? Версия одна – бедняжка под Черной розой. Той самой, смертельной. Тогда какая будет реакция на узнавание? Непредсказуемая! Потому на фиг, ибо не фиг. Не знаю, не ведаю и вообще нас этому не учили!
– Вот этого господина я бы проверил, – указал Жан на «тихого слугу».
Как ни хорошо играл епископ роль простого любопытства, а вздох облегчения не сдержал! Бинго, господин полицейский, поживем еще!
Дальнейший разговор превратился в монолог его преосвященства. Господин епископ шутил, господин епископ рассказывал о проблемах управления, господин епископ жаловался на нехватку надежных людей в Галлии, где расцветают раскол в вере и сепаратизм в государстве.
Кому? Безродному захолустному полицейскому? Серьезно?
– Еще два вопроса, молодой человек, – в голосе дю Шилле вновь прозвучал металл. – Первый – откуда вы знаете о заклятии Прощальной комнаты, которым, как я слышал, до смерти напугали беднягу де Пуана. Второй – каким образом вы умудрились стать дважды кавалером?