— А ты сможешь быстро меня забывать?
— Да какая разница, быстро или медленно, легко или тяжело, могу или не могу? Я должна, у меня нет другого выбора. Это твое решение. Понимаешь, твое решение!
— Аня, а ты уже уволилась? — спросил Саид, помолчав. — Тебе есть где жить?
— Очень своевременный вопрос, — съязвила я. — Мерси за беспокойство, как-нибудь разберусь со своей жизнью. Прощай.
— Аня, подожди…
Но я уже повесила трубку. Саид попытался позвонить еще несколько раз — я не отвечала. Потом он прислал смс с извинениями — я и его проигнорировала.
Около полуночи пришла Нина. Она заглянула в мою комнату и удивилась, что я сижу в темноте.
— С тобой все в порядке?
— Почти, — ответила я. — Просто поссорилась с Саидом.
— Ну, ничего, милые бранятся — только тешатся. Помиритесь.
Я криво усмехнулась, но, к счастью, Нина не стала допытываться. Она горела желанием поболтать и чуть ли не волоком вытащила меня на кухню. Я отбивалась, но безуспешно: пришлось долго выслушивать подробности ее взаимоотношений со шведом. Я мало вникала в смысл восторженного щебетания подруги, только изредка поддакивала или кивала головой. Наконец Нина выговорилась и спросила, почему я такая вялая. Я сослалась на усталость и тут же смылась в свою комнату.
Этой ночью мне так и не удалось уснуть. Я ворочалась, вздыхала, размышляла и все больше впадала в уныние от своих мыслей. Что делать, что делать, что мне делать… Я не видела выхода. Уезжать за границу — но куда? Получить рабочую визу крайне сложно, а ехать нелегально… Ну, предположим, я поеду в какую-нибудь Турцию или Болгарию по туристической путевке и останусь там работать. А потом что — депортация? Я всегда находилась за рубежом вполне легально, иметь неприятности с полицией не входило в мои планы. Чем благополучнее страна, тем труднее туда попасть и тем строже законы для потенциальных эмигрантов, а ехать куда-нибудь в центральную Африку мне совершенно не хотелось.
Сон так и не шел. Когда стало светать, я встала, тихо оделась и вышла из квартиры, чтобы побродить в одиночестве.
Оставшиеся три дня я гуляла и избегала общения с друзьями. Мне хотелось стать невидимой, заснуть на десяток лет или спрятаться так, чтобы никто меня не нашел. Мама сообщила, что сделала все необходимые документы — я с удивлением узнала, что отец без проблем подписал у нотариуса согласие на мой брак. У меня не повернулся язык сказать, что свадьбы не будет. Саид названивал по нескольку раз в день и заваливал меня электронными письмами. Я постоянно зарекалась поднимать трубку, но каждый раз какая-то сила заставляла меня отвечать на его звонки. Эмоции схлынули, мне уже не было так больно, а Саид почти открыто признавал, что совершил ошибку. К моменту моего отъезда из Москвы мы стали общаться почти как прежде, только более сдержанно. Я не знала, что делать — послать его к черту или попытаться наладить отношения. В глубине души теплилась надежда, что я все-таки выйду за Саида замуж, но я сомневалась, смогу ли доверять ему, как прежде. С другой стороны, какие у меня варианты? Возвращаться в Москву, снова идти на ресепшн и отдавать львиную долю заработка на аренду квартиры, не видя особых перспектив ни в карьере, ни в личной жизни? В Твери тем более делать нечего, а уехать за границу нереально. Я поставила не на ту лошадь и в итоге осталась у разбитого корыта.