— С чего ты взяла, что сестра тебя не любит? Аят может помогать тебе с ребенком.
— Мне поможет мама. Этого вполне достаточно.
— Аня, я не знаю, как тебе еще объяснить, что я не могу выгнать сестру. Пожалуйста, потерпи еще немного…
Я бросилась на кровать и разрыдалась.
К тому времени у меня появился серьезный повод для беспокойства: доктор Ибрагим, который до сих пор улыбался и утверждал, что все в полном порядке, вдруг начал настаивать на том, чтобы сделать кесарево сечение. Я совершенно не понимала причин и находилась в полной растерянности.
Тридцатого апреля Саид уехал встречать маму в Каир. Они появились в квартире почти под утро — я дремала на диване и сразу вскочила, услышав за дверью их шаги.
— Ну наконец-то! С приездом! Как долетела? — я бросилась маме на шею.
— Все хорошо, дочка. А ты почему не спишь?
— Я спала. Только что проснулась.
Мама оглядела мою фигуру и начала расспрашивать о самочувствии. Я убеждала ее, что все в порядке — физически я действительно чувствовала себя вполне сносно. Сама мама выглядела заметно лучше, чем зимой, — она немного поправилась и даже помолодела. Осмотревшись вокруг, мама увидела в углу машинки Карима и понимающе мне улыбнулась.
— Как ты? Держишься?
— Держусь, конечно. А куда деваться.
Следующий день начался с визита к доктору Ибрахиму. Он еще раз осмотрел меня, сделал УЗИ и вновь завел пластинку про необходимость кесарева сечения. Мы втроем выслушали его слова, вышли из клиники и растерянно посмотрели друг на друга.
— Я предлагаю съездить к другим докторам. Это возможно? — спросила мама.
— Конечно, — ответил Саид. — Я в вашем распоряжении. У меня есть несколько адресов.
За день мы съездили на прием еще к трем врачам. Я ужасно вымоталась и совершенно не представляла, что делать дальше. Один доктор настаивал на кесаревом, два других предлагали подождать еще, но не слишком долго. Последний отправил меня на дополнительные исследования и, просмотрев результаты, назначил прийти через неделю, восьмого мая. Мы решили остановиться на этом варианте и наконец поехали домой. Я была едва в состоянии двигаться.
Всю следующую неделю мы с мамой бездельничали. Саид уезжал в магазин, но просил сразу ему звонить, если нам что-то понадобится. Мама относилась к ситуации с Аят философски и неизменно улыбалась и сестре Саида, и племяннику, хотя не могла сказать им практически ни одного слова. Порой она аккуратно удерживала меня за руку, когда при появлении Аят я порывалась сразу уйти к себе в комнату. В ее присутствии я расслабилась и раздражалась намного меньше. Дошло до того, что однажды мы ненадолго остались с Каримом, когда Аят понадобилось срочно куда-то уйти. При каждой попытке заплакать я давала ребенку шоколадную конфету, и он сразу замолкал. Знаю, это не очень педагогично и Аят бы вряд ли понравился мой метод, зато действовал он безотказно.