— Не знаю, — с сомнением сказала Света. — Юридически да, будучи мусульманкой, ты сможешь претендовать на ребенка. Шансы есть, если он не докажет, что все это фикция. Но все-таки менять религию ради личных целей…
— Свет, я готова поверить хоть в Бога, хоть в черта, хоть в любого пророка, если это поможет не потерять сына. Всевышний меня поймет. Я знаю, что лицемерить в подобных вопросах очень плохо, но у меня исключительные обстоятельства.
— А что ты скажешь насчет поездки домой? Ты ведь уже сообщила Саиду, что забронировала билет?
— Скажу, что передумала. Маме стало лучше, ее выписали из больницы, а я не захотела ехать без Валида. Мол, скоро мама сама к нам собирается. Света, я сейчас не могу никуда выдвинуться без сына. Неизвестно, что у Саида в голове и что он может выкинуть, особенно пока я далеко. Надо держать руку на пульсе.
— Ты права, конечно. Только получается слишком много лжи. Нет, я тебя не осуждаю. Просто чем больше врешь — тем больше шансов попасться.
— Я знаю. Думаешь, мне приятно? Я как шахматист, который сел играть с противником значительно слабее себя, а оказался один на один с гроссмейстером. Мне постоянно ставят шах, и я кручусь, как уж на сковородке, чтобы уйти от мата. Я плохо ем, плохо сплю и ни о чем не могу думать, кроме того, как забрать ребенка и уехать из этой проклятой страны.
— Ну, хорошо, ты принимаешь Ислам, что дальше?
— Продолжаю разыгрывать кроткую овечку. Улыбаюсь родственникам, таскаюсь к ним в гости, читаю книжки про религию. Надо продержаться какое-то время, посмотреть на реакцию Саида. Если все в порядке, то приглашаю его поехать со мной в Россию.
— Зачем он тебе в России?
— Просто предлагаю, чтобы усыпить подозрения. Может быть, он не захочет ехать, но, увидев, какая я стала религиозная и послушная, отпустит Валида. Даже если Саид поедет с нами — в России я смогу от него избавиться.
— В смысле?
— Успокойся, я не имела в виду ничего криминального. Привезу его в Тверь или Москву, а сама свалю куда-нибудь в другой город. Пусть ищет. Что он сможет в чужой стране? Почувствует себя в моей шкуре — бесправным и беспомощным иностранцем.
— Жестоко. А ты не рассматриваешь вариант, что ваши отношения могут наладиться?
— Нет. Уже нет. Я все еще верила в лучшее, когда прочитала его переписку с Камиллой и увидела их в ресторане. Надеялась, что муж одумается, когда он игнорировал все мои попытки наладить отношения. Но после произошедшего в аэропорту у меня не осталось никаких иллюзий. Я и так слишком долго ему верила. Зря. Это война, и нужно биться до последней капли крови.