Саид заехал за нами утром, помог загрузить чемоданы в багажник, и мы отправились в Каир. Я всю дорогу крутила в руках плюшевого мишку, любимую игрушку Валида. В последнюю минуту я решила взять его с собой — пусть будет моим талисманом и памятью о сыне.
К двум часам мы оказались в аэропорту. Саид чинно пожал руку моей маме; она тут же отошла в сторону и шепнула мне, что не хочет мешать нашему прощанию. Я растерялась, не зная, что говорить. Мы вроде бы не посторонние — люди, у которых столько общих воспоминаний, не могут быть друг другу чужими. Саид тоже мялся на месте, не зная, что сказать.
— Прости меня, — прошептала я. — Прости за все. Я была плохой женой и во многом перед тобой виновата. Не держи зла.
Саид кивнул.
— И ты меня прости. Мы оба виноваты и оба наказаны. Ты когда-нибудь приедешь в Египет?
— Не знаю. Как-то не думала об этом. Но вряд ли.
— Если надумаешь, напиши мне или позвони.
— Хорошо. Ты тоже напиши мне как-нибудь, если будет настроение. Расскажи, как живешь.
— Ладно. Ну, вам, наверное, пора?
— Да. — Я поставила чемодан на колесики и в нерешительности обернулась. Саид легко коснулся моей щеки.
— Прощай.
— Прощай, — эхом отозвалась я и пошла к маме, еле сдерживая слезы. Только бы не расплакаться у него на глазах, только бы не расплакаться…
— Аня, — окликнул Саид.
Я обернулась.
— Можно задать тебе вопрос?
— Ну конечно.
— Ты меня любила?
Я опешила.
— Конечно. Иначе почему вышла за тебя замуж? И какое это сейчас имеет значение?
— Никакого, — признал Саид. — Просто я очень много думал о том, что с нами произошло. И до сих пор не могу понять. Не могу понять: что случилось, что было у тебя в голове, почему ты хотела увезти Валида.
— Я испугалась, когда узнала о Камилле. И перестала тебе верить, когда не смогла увезти Валида в Россию. А любовь… не знаю. Наверное, мы по-разному понимали слово «любовь». И это стало нашей первой серьезной ошибкой. Конечно, я тебя любила, но по-своему, а дальше это чувство куда-то делось. Растворилось в ежедневных терзаниях: где ты, с кем ты, что ты хочешь, и почему так упорно отталкиваешь меня.
— Прости, — повторил Саид.
— Я тоже хороша. Не стоит сейчас об этом. Прощай, и будь счастлив.
Я повернулась и ушла не оборачиваясь.
Самолет поднялся в небо по расписанию. Я сидела у окна, сжимая мамину руку. На душе было пусто. Вот и все. Я возвращаюсь в Россию, но совсем не так, как мне представлялось две недели назад. Все мои мечты и надежды на счастье оказались похороненными вместе с Валидом. Мне двадцать восемь лет, но я ощущаю себя глубокой старухой. Закрыв глаза, я пыталась представить свое будущее и не видела ничего, кроме череды одинаково унылых дней. Мама старалась убедить меня, что в мире остались другие мужчины, у меня еще может быть семья и дети. Но разве кто-то обратит внимание на старуху с потухшим взглядом, живущую одними воспоминаниями? Разве я сама могу воскресить те чувства, что испытывала к Саиду и нашему ребенку?