Ели молча, оттягивая разговор, ради которого Тарков и пришел. Неожиданно спокойно и как-то буднично Тарков сказал:
— А ведь я, Виталий, решил завтра отнести Дальнову заявление об уходе из райкома, — он достал из папки лист бумаги, протянул Савельеву. Тот откинул голову, закрыл глаза и потер лоб пальцами.
После прихода в обком Дальнова прошло еще мало времени, но решительную перестройку в работе, в подборе кадров, которую он начал осуществлять в области твердо и последовательно, Савельев заметил сразу, и ему стало ясно — Таркову не вписаться в требования нового первого. Последние два года Савельев редко встречался с Тарковым, но знал все о нем, о его работе, о его поведении на приисках, дома, здесь, в Магадане. Савельев видел, как неотвратимо разваливаются дела в районе. Он не раз пытался говорить об этом на узких совещаниях у начальника главка, но…
Тогда он решил поговорить в одной из командировок с самим Тарковым. Тот расхохотался, отделался какой-то плоской шуткой, почти насильно увез его на свою охотничью базу и там напился до чертиков.
Теперь Савельев был твердо убежден: Тарков не мог критически осмыслить тяжелое наследие Даль-строя. Для него дело ограничилось сменой вывески, под которой он и теперь продолжал работать по-прежнему. Все дальстроевское слишком глубоко вошло в его плоть и кровь. Он не сумел устоять от соблазнов вседозволенности, поставил себя слишком высоко над людьми и делом.
Молчание затягивалось. Тарков нетерпеливо постукивал ребром ладони по краю стола.
— Скажи мне, только откровенно, — раздумчиво проговорил Савельев, — своим заявлением ты хочешь напугать Дальнова, или… — он посмотрел на туго сжатые губы Таркова, искривленные в усмешке, и невольно умолк.
— Что «или»?
— Или ты боишься Дальнова? — сказал Савельев, преодолевая внутреннее сопротивление.
Тарков деланно рассмеялся:
— Технарь ты и есть, заржавелый технарь. Не знаешь ты нашей партийной системы работы с кадрами. Моя должность в номенклатуре отдела ЦК! — Тарков прошелся по комнате, остановился напротив Савельева и сверху вниз посмотрел на него. Вся его фигура, слегка откинутая набок голова, прищур глаз и оттопыренная нижняя губа выражали такую самодовольную уверенность, что брови Савельева невольно удивленно поползли кверху. — Первые секретари райкомов про запас на полке в обкомовском шкафу не валяются.
С неожиданной для своей массивной фигуры легкостью Савельев вскочил со стула.
— Дальнов не примет твое, заявление! — выкрикнул он. — Снимет с работы, но ни за что не отпустит по собственному желанию!