— Ну ты даешь, — шофер, сдерживая нетерпение, старался не спеша застегнуть ремешок на жирной руке. — Сколько?
— Не смеши народ. Это подарок. Ты лучше расскажи о последних новостях, а то мы в таежной глухомани одичали вовсе. Золотишко идет в народную кассу согласно плану или опять через пень-колоду?
— Хватит зубоскалить, некогда мне, — шофер принялся вытирать тряпкой стекло Голос его вновь приобрел начальственную строгость и важность.
— Боярин ждет? — усмехнулся Гончаренко.
Арнольд кивнул головой.
— На базу везешь?
— Тебе какая забота, — снисходительно улыбаясь, шофер глядел на старателя, который снял резиновые сапоги и теперь недвижно стоял по колени в воде. — Ну даешь! И долго выдержишь такую холодину?
— До вечера, — Гончаренко прошел но стволу дерева, наполовину утопленного в ключе, и спрыгнул на плоский камень. — Завидую, Арноша, тебя ждет парная, коньячок аж кзвэвэка, закусончик отменный. Опять же Клавушка-Муравушка. Толстовата она, конечно, но для тебя в самый раз. Главное, пельмени она лепит отменно. А меня что ждет? Лоток да лопата. Да полтора миллиарда всякой нечисти в тайге — комаров да гнуса.
— Давай поменяемся! — шофер оглушительно захохотал, вытирая той же тряпкой слезы, обильно хлынувшие из глаз. — Вот видок — ты и Клавка… ха-ха!
Гончаренко скривился, молча извлек из внутреннего кармана брезентовой куртки сверток, небрежно кинул на переднее сиденье.
Шофер развернул плотную бумагу, долго пересчитывал деньги.
— Чтой-то ты сегодня расщедрился?
— Северная надбавка. Прослышал я, сынок великовозрастный Таркова из Питера явился на каникулы. Говорят, он деньги папаши считать не умеет.
— Ну и фирма у тебя, Гончаренко, — шофер разделил пачку на две части, сунул за пазуху цветной яркой рубашки. — Ни тебе ведомости, ни тебе бухгалтерии. Ты всем членам своей артели так же без расписки зарплату выдаешь?
— Не твоя забота. Насчет меня не тужи. Твое дело — беречь драгоценное здоровье боярина.
— Трепло, — шофер презрительно осмотрел Гончаренко с ног до головы. — Язык у тебя что помело у бабы-яги. — Он опять надолго расхохотался, довольный своей остротой. Неожиданно умолк, насупился. — Да, забываю спросить: Жарченко знает, что я по твоей артели прохожу?
— Чего бы это я докладывал. К нему я пришел о «Южного» с готовой артелью. Без вакансий. Это ты или боярин спрашивает?
Шофер, не захлопывая дверцу, рывком тронул машину. Из-под колес брызнула струя мелкой гальки.
Рабочий день давно закончился. Контора опустела. Жарченко собрался уходить, но остановился около окна. По дороге из мехцеха торопилась электросварщица Старицкая. Из-за технического склада вывернул Гончаренко. Увидев его, девушка замерла на секунду, затем кинулась в сторону. Гончаренко догнал ее, схватил за плечи и, близко склонившись к ее лицу, что-то долго говорил. Девушка пыталась вырваться, но Гончаренко приобнял ее за спину, прижал к себе и повел по дороге. Девушка шла покорно, понуро опустив голову. «Неужели, паршивец, окрутил Дуреху?» — подумал Жарченко, докурил трубку, сунул в карман и хотел позвонить начальнику мехцеха, но в это время дверь отворилась и на пороге появился Гончаренко… Не скрывая удивления, Жарченко молча уставился на него.