Если бы вербальный агрессор говорил с женщиной-партнером как с равным себе человеком, он бы признал ее личность, ее право на собственное мнение, ее отличие от себя. Но для абьюзера это было бы сродни самоубийству, потому что он проецирует на нее самого себя. Она – его «остальная часть». Его женская часть. Если он станет разговаривать с ней по-настоящему, то потеряет половину или большую часть себя.
В результате, вместо того чтобы обсуждать свои страхи и чувства и сообща работать над поиском решений, агрессоры обостряют проблему и тем самым привносят больше мучений и стресса в отношения. Если у них есть дети, поведение агрессора оказывает негативное воздействие и на них.
Это объясняет, почему агрессор не обращается к партнеру за эмоциональной поддержкой и вместо этого становится только агрессивнее. Контролирующая личность не ищет поддержки у партнера, а обвиняет жертву в своих проблемах. В агрессоре нарастает гнев и возрастает чувство потери от отрицания реальности.
Когда партнеру открытого (вспышки гнева, выкрики, оскорбления) или скрытого (намеки, пренебрежение) вербального агрессора становится совсем невмоготу, единственным выходом остается побег. Особенно это верно, когда женщина травмирована настолько, что уже не может оставаться с агрессором, несмотря на все обещания измениться. (Конечно, если есть дети, проблему значительно усложняют вопросы опеки.) Пока женщина не назовет вещи своими именами, она может ощущать свою ответственность за то, что делает или говорит «неправильно», поскольку всякая агрессия содержит в себе некоторую долю гнева и обвинений.
Контролирующая личность не ищет поддержки у партнера, а обвиняет жертву в своих проблемах.
Далее приведены примеры того, как агрессия возрастает при утрате реальности или состоянии неопределенности. Некоторые женщины признавались, что, когда их мужья теряли работу и проводили целые дни дома, у них пропадала последняя возможность отдохнуть от агрессии.
Жизнь в страхе
Рассказывает Жюли:
Экономический кризис оказал огромное влияние на мою жизнь. Мой муж Дэн все дни стал проводить дома. У меня не осталось никакой возможности для передышки. Я боюсь мужа, но не могу позволить себе уйти от него.
Ранее в этом же году Дэна уволили с последней из многих работ. Он решил работать на дому, так что теперь находится рядом все время. Вся работа по дому лежит на мне. Я делаю все. Но он только стал агрессивнее. Он говорит, что я бесполезна, и угрожает мне очередной физической расправой. Неудивительно, что я его боюсь.
Я до сих пор ощущаю физическую боль. Хотя Дэн не поднимал на меня руку уже несколько лет, он проявлял свою «Силу подчинения» многочисленными другими способами. Так что угроза физического насилия никогда по-настоящему не исчезала. За все те годы, что мы вместе, я никогда не ощущала себя в безопасности – думаю, это говорит о многом. Многое объясняют мои сны. В любом моем сне, где появляется муж, он пытается причинить мне боль. А с тех пор как его уволили, мне приснилось больше снов, в которых я кричала или ощущала угрозу, чем за все предыдущие годы. Никогда не знаешь, что выведет его из себя, и это очень напрягает, как и ежедневная жизнь рядом с ним. Когда он уходил на работу, у меня по крайней мере было несколько часов на отдых и восстановление. Теперь же жить с ним стало еще хуже. Никакого отдыха.