В обеденное время агрессор подходит к холодильнику и спрашивает:
– Есть что на обед?
– Я оставила в холодильнике салат с креветками.
– С чего ты взяла, что я хочу салат! – сердито восклицает агрессор.
Это выводит жертву из равновесия. Гнев и предположение о том, что она подумала, будто он хочет салат, требуют от нее ответа:
– Чего ты разошелся? Я такого не говорила.
– Просто отстань от меня. Вечно ты настаиваешь на своей правоте.
Они находятся в двух разных реальностях. Агрессор разгневался, потому что жертва посмела возразить ему, сказав: «Чего ты разошелся?» Но женщина думает, что он рассердился, потому что она чем-то расстроила его, упомянув салат. В конце концов, она же «знает», что он ее любит. Должно быть, у него сложилось впечатление, что она настаивала на том, чтобы он съел салат, но на самом деле она с удовольствием и сама съела бы его. Она думает: «Может, мы поговорим и он поймет, что я не имела в виду, чтобы он непременно съел салат». (Ей кажется, что он находится в ее реальности взаимности.)
Она объясняет: «Знаешь, я на самом хотела сказать, что…» – и ссылается на свое первое высказывание о том, что оставила в холодильнике салат. Агрессор прерывает ее, потому что помнит вопрос: «Чего ты разошелся?» Любую реакцию он воспримет как враждебную, потому что не хочет признавать иррациональность своего гнева. Он предполагает, что собеседница находится в его реальности Силы подчинения. Он думает: «Ага! Ты усомнилась в моем влиянии, хочешь выставить меня в плохом свете и пытаешься настоять на своей правоте!»
Он прерывает ее попытку примирения («Знаешь, я на самом хотела сказать, что…») гневным и высокомерным тоном, как будто все это ему надоело. Он едва сдерживается, процеживая: «Если хочешь продолжать спорить, я могу пообедать в кафе».
Полное отрицание агрессии со стороны абьюзера предотвращает любую возможность объясниться с ним. Его гнев усиливается, а жертва все больше недоумевает, как это ее слова о том, что она оставила в холодильнике салат, были поняты так, словно она хочет, чтобы он съел салат. Конечно же, агрессор разгневался вовсе не по поводу салата. Он разгневался, потому что хочет выпустить свой гнев совершенно безнаказанно. И эта безнаказанность оказалась под вопросом, когда женщина спросила: «Чего ты разошелся?» Ему показалось, что она противостоит ему и он теряет свою власть над ней.
Полное отрицание агрессии со стороны абьюзера предотвращает любую возможность объясниться с ним.
Величайшая трагедия вербально агрессивных отношений заключается в том, что все попытки жертвы добиться примирения, взаимопонимания и близости отвергаются сразу же, без раздумий, потому что воспринимаются как враждебные. А это происходит, потому что агрессор не ощущает своей власти над партнером и ему кажется, что она может взять над ним верх. В его реальности не существует взаимности.