Прежде чем идти дальше, остановимся на этом элементарном, но чрезвычайно важном для развития хронического бреда расстройстве — галлюцинаторном феномене и постараемся понять его механизмы. Когда в 1845 г. Baillarger опубликовал свою столь важную работу о галлюцинациях, он выступил с борьбой сразу на двух фронтах: против теории их исключительно периферического происхождения, которая принимала, что местом возникновения расстройства является орган того или иного чувства, но также и против чисто психической, или церебральной, теории, представлявшей этот феномен как чисто интеллектуальный. Baillarger предложил смешанное, психосенсорное объяснение, которое тогда всех удовлетворило. Эта последняя теория, принятая большинством авторов и, казалось, не дававшая повода для дискуссий, была между тем в свою очередь поставлена под сомнение исследователями церебральной локализации функций: Fritch, Hitzig, Ferrier, Miinck, Luciani и Tamburini. У этих, физиологически направленных, работ нашлись и противники, но клиника, подкрепляемая данными вскрытия, быстро стала на их сторону и оказала им могущественную поддержку. Действительно, всякий раз, когда в случаях психической слепоты или глухоты имелись результаты секции, исследователи находили грубые изменения в областях, которые экспериментальная физиология определяет как мозговые центры чувствительности.
При психической слепоте больной, сохранивший представление о письме, о письменном языке, не в состоянии различать графические образы речи. Он может писать, но не способен прочесть то, что написал сам. У него поврежден соответствующий аналитический центр и написанное слово, зрительные образы речи не могут быть поэтому им восприняты и распознаны. То же может произойти и с другими предметами и знаками. При психической глухоте у больного сохраняется его внутренняя речь, но он не в силах воспринять звукового образа чужой речи, звуковых знаков мысли, звучащего слова. Он говорит, и говорит именно то, что хочет сказать, но не понимает того, что говорят ему, равно как и звуков собственной речи. У него поврежден корковый центр восприятия, который не различает более звучащей речи. Клинические факты, в полном согласии с общей патологией, помещают корковый центр зрения в угловую, а центр слуха — в первую височную извилину мозга. В некоторых случаях очаг более обширен и переходит границы названных образований, но сравнивая находки, накладывая одна на другую схемы, представленные разными авторами, всегда приходят к вычленению общей для всех случаев зоны, соответствующей указанным участкам мозга.