Его гипнотизируют «через слух», заставляют все время оборачиваться, приводят в отчаяние, произнося одни и те же оскорбления. Враги смелют один другого, чтобы повторять одно и то же и стрелять в него «гилядками», белены, вьюнка, стрихнина через сделанные в стенах дома отверстия. Он объясняет нам, что только загипнотизированный может слышать гипнотизера на расстоянии — поэтому мы, стоящие рядом, ничего не слышим. Гипнотизер может следовать за ним всюду и сообщаться с ним посредством маленького вогнутого зеркала, в котором видит его отражение: чтобы больной его услышал, ему достаточно вставить трубку в ухо в отражении в этом зеркале. Больной может слышать гипнотизера обоими ушами, но может и одним, где слышно всегда лучше — левым. Гипнотизер может использовать для такой передачи и любой другой шум — особенно ритмический или непрерывный; так, с больным говорят, пользуясь качающимся маятником: «Ты прав, свинья», или же — через капли воды в водопроводном кране; иногда голоса возникают в стуке колес, в биении сердца и т. д.
Sau… хорошо различает голоса естественные и гипнотические: последние ниже по тембру и, проходя через слуховые трубки полиции безопасности, приобретают дополнительный отзвук «пап-пап», который производится движением губ в их специальных средствах связи; наконец, гипнотические голоса лишь контролируют и отражают его мысли, но не сообщают ничего, чего бы он не знал раньше; если он берет, например, в руку платок, голоса констатируют это: «Гляди, платок взял». «Гилядки» стрихнина в него мечут с помощью шприцов фирмы Pravaz. Однажды он почувствовал легкий удар по книге, которую держал пред собой открытой, и закричал своему преследователю: «Ага, промахнулся!»
Поскольку его мысли постоянно читаются, он, чтобы уйти от всевидящих врагов, должен прибегать к самым необычным мерам безопасности: когда встает вопрос о перемене больницы, он просит брата не говорить ему, куда он едет, и даже сказать неправду, чтобы ввести в заблуждение преследователей: «Без этого переезд ничего не даст и лучше уж оставить меня тогда в Святой Анне».
В июле, постоянно слыша под окнами ужасную мешанину из «трубок» и голосов, он решает переночевать в гостинице и уехать наутро в Экс. Но голоса преследуют его повсюду: в поезде, в Эксе. Он садится в омнибус и тут же слышит, как один из главарей банды «братьев с побережья» кричит про него: «Это сумасшедший!» По пути он встречает головореза, которого, как он считает, послали сюда из Марселя, чтоб он спровоцировал драку: его голос повсеместно его сопровождает. Гипнотические голоса извещают его, что готовится приказ о его аресте и что для чести семьи было бы лучше, если бы он покончил с собой. Его семью осыпают грязной руганью: «Всех, кого я любил, пишет он, кого и сейчас люблю: нашу мать, отца — всех самым возмутительным образом, в выражениях, которые моя рука отказывается повторить здесь, втаптывают в грязь, и тебя тоже, брат мой и R…, и G…, и Т…, и Z…, и других наших — короче, всю нашу родню — и делают это систематически и без всякой жалости».