Я собираюсь показать вам женщину, чья история в этом отношении весьма поучительна. Она предстанет перед вами вначале как больная с меланхолией и суицидальными идеями, затем у нее возникнет приступ мистического бреда, далее — состояние с нимфоманией, потом — дипсоманическое влечение, к которому присоединяется гомицидомания (влечение к убийству). И в данном случае, во всей этой клинической мозаике, нельзя не видеть различные проявления одной и той же патологической конституции.
Мы наблюдали дипсоманический приступ у этой больной в стенах отделения. Приступ был совершенно характерен: у больной возникла тоска, отчаяние, чувство собственного бессилия, физическая разбитость, бессонница, утрата аппетита, предсердная тоска, чувство жжения в горле и наконец — неукротимая, неудержимая тяга к алкоголю. К счастью для больной, она была ограждена от себя самой и не имела возможности дать своему влечению обычного удовлетворения. Благодаря лишению алкоголя, приступ протекал не столь продолжительно и не так пагубно для больной — за ним не последовало того глубокого упадка духа, к которому приводят обычно длительные алкогольные эксцессы.
В отсутствие алкоголя подобный пароксизм мог рассматриваться как смягченный и укороченный вариант меланхолического приступа.
Господа!
Если дипсоманический приступ продолжается достаточно долго или повторяется достаточно часто для того, чтобы накопилась общая суммарная доза алкоголя, необходимая для возникновения алкогольного бреда, и последний развивается и вмешивается в течение болезни, то его симптомы не следует смешивать с основным заболеванием: такой бред является не проявлением болезни, а ее осложнением.
Trelat в своей книге о люцидном (то есть, протекающем на фоне ясного сознания) помешательстве настаивал на разделении этих страданий. «Пьяница, писал он, это люди, напивающиеся, когда им представляется такая возможность, дипсоманы — больные, пьющие только во время приступа». Иными словами, все х могут стать алкоголиками, но дипсоманами — только избранные.
Наиболее важная черта дипсомании — это, как мы сказали, ее течение в виде возвратных пароксизмальных приступов; после их окончания развивается глубокая астения, затем постепенно смягчающаяся; больные, возвращаясь к трезвенническому образу жизни, глубоко сожалеют об эксцессах, которым предавались во время приступа.
Запою всегда предшествуют одни и те же продромы: прежде всего смутное чувство тоскливости, которую не могут развеять никакие занятия и развлечения; больные депремированы, деморализованы, они оставляют работу, на которой не могут больше сосредоточиться; их одолевают мрачные мысли, все вокруг них будто сразу изменилось; они предчувствуют какую-то беду, которая неминуемо должна случиться с ними; характер их портится; эмоции претерпевают разительные перемены: самые близкие люди становятся им безразличны. К этим явлениям присоединяются физиологические расстройства. Вначале — это утрата аппетита с предсердной тревогой, чувством сжатия под ложечкой и иногда — в горле, затем отвращение к твердой пище. Наконец, наступают нарушения общего чувства: больные жалуются на жжение в желудке, в глотке, их одолевает жажда, но не простое желание пить, а жажда особого рода — с непреодолимым влечением, тягой к употреблению возбуждающих и опьяняющих напитков.