Эжени хорошо анализирует свое состояние и отмечает, что уже тогда временами испытывала неодолимое влечение к вину, но часто бывало и так, что в течение многих дней у нее и в помыслах его не было. В такие дни ей казалось, что оно никогда более не повторится, но в последующем, несмотря на самоограничения и запреты, она незамедлительно уступала вновь проснувшемуся желанию. Перед этим она делалась подавлена, удручена, раздражительна, испытывала чувство полного упадка сил — затем появлялась тяжесть в голове и спазмы в желудке, ей не хватало воздуха, все причиняло боль и беспокойство. В таких состояниях она ощущала настоятельную потребность взбодриться каким-то способом и, забывая прежние скандалы, вызванные излишествами, начинала пить: чтоб «набраться духу». Для этого годился алкоголь в любом виде: вино, абсент, водка, спиртовые наружные средства, даже одеколон — ей все было едино. Между тем до этого, боясь срыва, она уже не раз нарочно портила находившиеся дома спиртные напитки и растворы, делала их непригодными к употреблению: помещала туда различные отвратительные и вредные материи — вплоть до керосина и кала; но когда начинался приступ, ее ничто уже не останавливало. Под влиянием повторяющихся эксцессов у нее не замедлили усилиться суицидальные наклонности — она несколько раз пыталась наложить на себя руки.
Позднее к этому присоединились идеи убийства: она намеревалась то удушить мужа, то его зарезать. Иногда, как она призналась позже, у нее возникало желание убить и тех, к кому она не могла питать враждебного чувства.
В 1868 г. ее отчаявшийся и растерявшийся муж, боявшийся, что она когда-нибудь и в самом деле его прикончит, выехал из Испании в Австралию, откуда не подавал уже никаких признаков жизни. Оставшись одна, Эжени вернулась в Париж: в надежде разыскать там своего неверного. Братья рассказали ей правду, они же помогли ей деньгами и советами изменить свое поведение. Не поладив с ними, она оставила их и стала жить одна, желая пить беспрепятственно, если появится такая нужда, что не замедлило произойти в действительности.
Последовавшая затем нищета, недостаточность питания и нездоровый образ жизни усилили ее болезненную предрасположенность: периоды трезвости становились все реже и короче, приступы, всегда предваряемые меланхолическими продромами, повторялись один за другим, она пила и отравлялась все более — в результате у нее развились симптомы алкогольного делирия. Под влиянием устрашающих галлюцинаций она пыталась броситься в канал Св. Мартина — вмешался случайный прохожий и ее задержали. После этой попытки она впервые поступила в нашу больницу и пробыла здесь несколько месяцев.